В Беларуси ст. 342 Уголовного кодекса систематически используется как средство преследования мирных демонстрантов – участников акций протеста. Количество граждан, осужденных по этой статье, составляет более полутора тысяч. Сотни людей были приговорены к лишению свободы и к ограничению свободы с направлением или без направления в исправительные учреждения открытого типа. Эти обстоятельства неоднократно становились предметом рассмотрения международных организаций, оценка событиям, в частности, дана в следующих документах: A/HRC/47/49 (пункты 56, 62), A/HRC/49/71 (пункты 62, 64), A/HRC/46/4 (пункт 45).

Преследование граждан за выражение мнение и участие в мирных собраниях недопустимо, что предусмотрено как международными стандартами в области прав человека, так и положениями Конституции Беларуси. Однако это не является препятствием для осуществления репрессий властями, уголовное преследование за события 2020-2021 не прекращается до настоящего времени.

Для удобства анализа состава преступления ограничимся ситуацией, когда гражданин привлекается за только за «активное участие в групповых действиях» («организация групповых действий», а также «обучение или иная подготовка» для участия в таких действиях в данной статье рассматриваться не будут).

Состав преступления и формальный, и материальный – в зависимости от совершаемых деяний.

Формальный – в случае, если имело место явное неповиновение группы лиц законным требованиям представителей власти. Материальный – когда в результате групповых действий наступило нарушение работы транспорта, учреждений или организаций.

Из анализа статьи следует, что уголовная ответственность наступает при следующих обязательных условиях (контекстуальных признаках):

1) происходит нарушение общественного порядка;

2) нарушение общественного порядка носит грубый характер;

3) грубое нарушение общественного порядка происходит посредством групповых действий;

Преступление является оконченным с того момента, когда выполняются следующие два условия:

- гражданин принимает участие в таких групповых действиях;

- его участие в этих групповых действиях носит активный характер;

Родовыми объектами преступления являются общественный порядок и общественная нравственность, что подтверждается одноименной главой 30 УК, содержащей статью 342. При этом объективная сторона состава в качестве признаков предусматривает деяния, посягающие на другие охраняемым правоотношениям: власть и управление (явное неповиновение), безопасность движения и эксплуатации транспорта.

Статья практически полностью состоит из формулировок оценочного характера: грубое нарушение, общественный порядок, явное неповиновение, активное участие, нарушение работы. Это, в свою очередь, создает дополнительные возможности для произвольной квалификации деяний.

На этот вопрос есть две точки зрения, о которых мы расскажем в настоящей статье. Следует отметить, что аргументы о неконституционности ст. 342 УК, приведенные при обосновании каждой из точек зрения, не являются взаимоисключающими, то есть, могут быть использованы одновременно.

Как именно ст. 342 УК нарушает право на мирные собрания?

Этот аргумент вытекает из довода о несоответствии ст.342 УК принципу правовой определенности.

Стоит задаться вопросом: почему так получилось, что мирные собрания, повлекшие, к примеру, нарушение работы транспорта, судьи квалифицируют как преступления? Один из ответов на этот вопрос следующий: норма ст. 342 УК сформулирована таким образом, что судьи повсеместно видят в ее диспозиции массовые мероприятия. И это неудивительно, поскольку, как будет указано ниже, ст.342 УК создавалась искусственно в целях наказания граждан за участие в протестах.

То, каким путем пошла практика толкования нормы также имеет значение по делам о рассмотрении конституционной жалобы. Так, в п. 2 ст. 55 Закона «О конституционном судопроизводстве» говорится, что при проверке конституционности Конституционный Суд имеет в виду как буквальный смысл правовых норм, так и смысл, придаваемый им практикой применения.

Таким образом, можно утверждать, что правовая неопределенность ст. 342 УК закономерно приводит к неправильному толкованию судьями этой нормы, порождая вывод об общественной опасности мирных собраний.

Следовательно, ст. 342 УК неконституционна и по тому основанию, что она нарушает гарантированные ст. 35 Конституции права граждан на мирные собрания.

Однако, на этом правовая аргументация не заканчивается, поскольку нормы беларуской Конситуции, полагаем, не в полной мере достаточно для обоснования нарушения права на мирные собрания.


Какие существуют гарантии права на мирные собрания?

Норма ст. 35 Конституции сформулирована следующим образом:

«Свобода собраний, митингов, уличных шествий, демонстраций и пикетирования, не нарушающих правопорядок и права других граждан Республики Беларусь, гарантируется государством. Порядок проведения указанных мероприятий определяется законом».

С одной стороны провозглашается свобода собраний, но с другой стороны государство предоставляет такую свободу лишь в случае, если не нарушаются права других граждан.

Эта формулировка «если не нарушаются права других граждан» - также сопряжена с риском ее вольной интерпретации, ведь на практике достаточно затруднительно представить масштабное массовое мероприятие, которое бы не нарушило прав граждан. Тем не менее, к массовым мероприятиям необходимо относиться предельно терпимо, о чем говорят международные стандарты.

Ранее мы писали о том, что в ходе конституционного производства международные стандарты в области прав человека применимы и подлежат судебной оценке. По этой причине, следует обратиться к источникам и проанализировать, как именно в них сформулированы гарантии права мирных собраний.

Итак, право на мирные собрания предусмотрено ст. 21 Международного пакта о гражданских и политических правах. Пользование этим правом не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые налагаются в соответствии с законом и которые необходимы в демократическом обществе в интересах государственной или общественной безопасности, общественного порядка, охраны здоровья и нравственности населения или защиты прав и свобод других лиц.

Положения ст. 21 развиваются в Замечаниях общего порядка № 37 (2020) о праве на мирные собрания (статья 21) Комитета по правам человека ООН. Отметим, что и Пакт, и замечания общего порядка продолжают действовать для Беларуси (1, 2, 3). Очень рекомендуем ознакомиться с содержанием Замечаний общего порядка. Это действительно помогает понять, что в самом деле значит право на мирные собрания и почему беларусская модель регулирования этого права вот уже много лет признается не соответствующей международным обязательствам Беларуси в области прав человека. Также рекомендуем изучить Руководящие принципы по свободе мирных собраний ОБСЕ (второе издание, 2011 год) для еще более полного понимания сущности и целей правового регулирования права на мирные собрания.

Беларусская правоприменительная модель, как уже было сказано, работала на создание некоторого количества мифов о мирных собраниях, которые мы сейчас разберем.


Миф 1. Дороги для машин, тротуары для пешеходов, а мирные собрания должны проходить так, чтобы, не дай Бог, не помешать кому-то или чему-то.

Полностью ложная идея. Согласно п. 47 вышеупомянутых Замечаний общего порядка, собрания представляют собой законный способ использования общественных и других пространств, и поскольку в силу своего характера они могут создать определенные помехи для нормальной жизни, такие помехи должны допускаться, если только они не сопровождаются несоразмерным бременем, и в этом случае органы власти должны быть способны представить подробное обоснование любых ограничений.

Логика очень простая – в основе права на мирные собрания лежит право людей донести до властей свою точку зрения на важные вопросы внутренней политики. И реализация такого права в общественных местах ничем не отличается от реализации права проехать именно по этой дороге (кстати, именно право проехать не является правом человека и не относится к правам, защищаемым механизмами защиты прав человека). И действительно: почему право 100 000 человек донести свое мнение до правительства менее значимо, чем условное право 100 водителей проехать по этой дороге? Тем более, что донесение своей позиции до конкретных получателей (что является одной из важнейших и легитимных целей мирных собраний) может быть реализовано только рядом с местом нахождения конкретных получателей, и не будет иметь эффекта в другом месте, в отличие от проезда по дорогам, которые, очевидно, существуют не в единичном экземпляре, то есть, может быть организован объезд. Логика простая – город, страна принадлежат всем людям, в ней проживающем, и право пользования общественными местами у всех одинаковое.

Задачей государственных органов при проведении массовых мероприятий является обеспечение безопасности, предложение общественному транспорту и личному транспорту альтернативных путей передвижения, организация информирования об объездных путях, но никак не ограничение права на мирные собрания в конкретной точке по формальным признакам создания помех общественному транспорту. Более того, создание помех общественному транспорту, создание определенных неудобств для других людей, для работы предприятий является практически непременным следствием любого массового мероприятия. Право собраться и высказать свое мнение, показать, что общество что-то беспокоит, относится к базовым правам, тогда как определенные неудобства, даже существенные, не могут препятствовать реализации такого права.


Миф 2. Государство обладает бесконечной и неограниченной компетенцией по прекращению массовых мероприятий в случае каких-то активных действий участников.

На самом деле, это совсем не так. Во-первых, во всех случаях именно на государственных органах лежит обязанность обосновать необходимость ограничения права на мирное собрание. То есть, не просто указать, что в связи с угрозой национальной безопасности проводить массовое мероприятие нельзя, а конкретно, с чем именно, с камими реальными или предполагаемыми угрозами это связано, не может ли быть достигнут результат сохранения национальной безопасности без такого ограничения и так далее.

Во-вторых, согласно п. 17 Замечаний общего порядка, существует презумпция мирности собрания. Действия отдельных участников нельзя аттрибутировать всему собранию. Для отнесения собрания к не мирным необходим очень высокий стандарт доказывания. Так, согласно п. 19 Замечаний общего порядка действия конкретных участников собрания могут быть сочтены насильственными, если органы власти смогут представить достоверные доказательства того, что до или во время мероприятия эти участники подстрекали других к насилию и что такие действия могут привести к насилию, что участники намерены применить насилие и планируют осуществить такие намерения или что насилие с их стороны неизбежно. Отдельных примеров таких действий недостаточно для того, чтобы охарактеризовать все собрание как немирное, однако если они явно широко практикуются внутри собрания, то участие в нем как таковое больше не защищено на основании ст. 21 Международного пакта о гражданских о политических правах.

При этом согласно п. 15 Замечаний общего порядка просто толкание и оттеснение или создание помех автомобильному или пешеходному движению или повседневной деятельности насилием не являются.

Кроме того, существует очень большая рамка допустимых действий по выражению своего мнения в процессе мирного собрания: можно кричать, использовать спецаппаратуру усиления звука, плакаты, маски, элементы одежды, визуальные средства и так далее. То есть способ действий в рамках мирного собрания может быть абсолютно любым, пока это не нарушает достаточно конкретные запреты (например, не применять насилие в отношении сотрудников органов внутренних дел).

И государственные органы, и другие люди должны с пониманием относиться к реализации права на мирные собрания, даже если эти собрания вызывают раздражение или недовольство. Только при возможности консолидации и высказывания своего мнения можно построить по-настоящему демократическую страну. Как уже указывалось, на практике все мирные собрания, нелояльные е действующей власти, беларусские судебные органы (а также следствие, органы прокуратуры) относят к грубому нарушению общественного порядка, не проводя никакой разницы между правомерным поведением на мероприятии и действиями, действительно создающими общественную опасность.



Миф 3. Все зависит от того, есть ли разрешение на массовое мероприятие или его нет.

Это тоже полностью ложная идея. Существует обширная практика и неоднократно вынесенные Комитетом по правам человека ООН соображения в отношении Беларуси по поводу несоответствия Международному пакту о гражданских и политических правах действий государства по ограничению права на мирные собрания (Судаленко против Беларуси; Поплавный против Беларуси; Державцев против Беларуси (CCPR/C/115/D/2076/2011); Король против Беларуси (CCPR/C/117/D/2089/2011); Андросенко против Беларуси; Поплавный и Судаленко против Беларуси (CCPR/C/118/D/2139/2012); Корешков против Беларуси (CCPR/C/121/D/2168/2012); Судаленко против Беларуси (CCPR/C/122/D/2190/2012). Причем, что является большой редкостью в работе комитета, последний дал оценку не только конкретным действиям государственных органов по запрещению собраний и привлечению участников к ответственности, но и признал законодательство Республики Беларусь о массовых мероприятиях подлежащим пересмотру и приведению в соответствии с международными обязательствами Республики Беларусь в области прав человека. Беларусь, став участником Факультативного протокола в 1992 году (в 2023 году Беларусь денонсировала Факультативных протокол), признала компетенцию Комитета по правам человека давать оценку соблюдения прав человека по конкретным сообщениям о нарушениях.

Разрешительный порядок проведения мирных собраний не соответствует международным стандартам. Процедурами может быть предусмотрено определенное согласование, но исключительно в целях принятия мер по безопасности, обеспечения функционирования различных служб и так далее. И ни в коем случае не становиться непреодолимым барьером на пути организации мирного собрания, как это имеет место в Беларуси (и существование такой ситуации неоднократно констатировано Комитетом по правам человека ООН).

Ограничения в проведении мирных собраний, согласно ст. 21 Международного пакта о гражданских и политических правах могут осуществляться только на основании закона и только такие, которые необходимы в демократическом обществе в интересах государственной или общественной безопасности, общественного порядка, охраны здоровья и нравственности населения или защиты прав и свобод других лиц.

Следует отметить, что это не просто фигуры речи – интересы государственной или общественной безопасности и так далее, то есть, недостаточно будет заявления органов внутренних дел, что по причине никак не заканчивающейся пандемии коронавируса мирные собрания проводиться не могут. Необходимо детальное обоснование в каждом конкретном случае, почему именно это мероприятие нарушает государственную безопасность, могут ли быть достигнуты цели государственной безопасности без ограничения такого права и так далее. Более подробно о таком анализе обоснованности ограничения прав законодательными актами читайте материал.

Резюмируя все вышесказанное, можно подвести итог: мирные собрания могут использовать общественные места, такие как дороги, тротуары. Мирные собрания могут доставлять неудобства другим людям или нарушать режим работы организаций, движения транспорта (вопрос только в разумности и отсутствии очевидной диспропорции между реализацией права на мирные собрания и нарушением прав других). Мирные собрания не становятся автоматически незаконными при отсутствии разрешения на их проведение (особенно если государство злоупотребляет своими функциями). Мирные собрания не перестают быть мирными в результате единичных нарушений порядка отдельными участниками.


Так почему же ст. 342 УК нарушает конституционное право на мирные собрания?

Как уже было сказано выше, совершенно нормально и допускается международными стандартами в области прав человека, что мирные собрания абсолютно правомерно используют общественные пространства, в том числе, дороги, что мирные собрания могут нарушать движение транспорта, работу предприятий и организаций, что для кого-то проведение мирного собрания выглядит как нарушение общественного порядка, оскорбление морали и так далее. Все ограничения права на мирные собрания (в том числе, таким ограничением является введение уголовной ответственности за действия, направленные на реализацию права на мирные собрания) должны быть обоснованы государством и быть основаны на очень ограниченном перечне оснований для такого ограничения. При этом эта же необходимость детального обоснования ограничения прав ставит в подавляющем большинстве случаев под сомнение законность требований представителей власти, на которые ссылается ст. 342 УК.

Очевидно, что включение в Уголовный кодекс такого «резинового» и неопределенного состава преступления, включающего в себя, в том числе, действия по правомерной реализации своих прав, ограничивает конституционные права человека. И зависимость наличия или отсутствия состава преступления от наличия или отсутствия разрешения, выдаваемого государственным органом, создает состояние правовой неопределенности, то есть, приводит к применению уголовной ответственности на основании факторов, не входящих в сферу субъективного контроля конкретного человека. Отметим, что хотя в самой ст. 342 УК не указывается на связь с мирными собраниями или массовыми мероприятиями, тем не менее на практике в подавляющем большинстве дел и органы следствия и суды в обвинительных приговорах приводят в качестве доказательства справки об отсутствии разрешений на проведение массовых мероприятий, тем самым делая еще более очевидной связь между ст. 342 УК и реализацией права на мирные собрания.

Даже если подчиниться логике беларусского законодателя о том, что мирные собрания могут проводиться только при наличии разрешения, все равно ст. 342 УК нарушает принцип правовой определенности, поскольку никак не проводит границу между преступлением и реализацией права на мирные собрания по ошибочной процедуре. Преступлениями являются действия, имеющие общественную опасность, которая осознается потенциальным нарушителем, однако не может общественная опасность исчезать или создаваться только на базе наличия или отсутствия разрешения.

«Резиновость» состава ст. 342 УК также подтверждается историческим экскурсом в практику ее применения. Так, массовое ее применение против обычных участников акций протеста (за активное участие) началось только в ноябре 2020 года. До этого данная статья вменялась только в части организации таких действий. При этом, акции протеста проходили как в период с 16.08.2020 до ноября 2020 года, так и намного раньше – в 2010 году, в 2017 году (Марши нетунядцев). Никаких уголовных дел за активное участие в подобных массовых мероприятиях в отношении участников не возбуждалось, только административные производства в отношении некоторых организаторов и участников. То есть, правовая неопределенность в содержании ст. 342 УК позволила при неизменном ее содержании при абсолютно аналогичных обстоятельствах акций протеста ее игнорировать до ноября 2020 года и массово применять после ноября 2020 года. Фактически, участие в мирных собраниях стало трактоваться как преступление намного позже соответствующих событий, и участники мирных собраний и предполагать не могли, что за эти деяния может наступать уголовная ответственность. Это говорит о неоправданно широком ее содержании и неопределенных границах правоприменения, что является недопустимым для составов уголовных преступлений.

Почему ст. 342 УК не нарушает право на мирные собрания?

Диспозиция ст. 342 УК не предусматривает в качестве признака объективной стороны состава преступления участие в массовом мероприятии (неразрешенной властями акции протеста). Из содержания статьи не усматривается, что уголовно наказуемым является свобода собраний, выражение мнения или реализация каких-либо иных политических прав граждан, несмотря на то что на практике именно это и является действительной причиной уголовного преследования.

Из этого следует вывод, что проблема в данном аспекте не в самой норме закона, а в том, что суды неправильно применяют материальное право, а именно:

1) Суды квалифицируют сам факт проведения мирного собрания (т.е. реализацию конституционного права) как грубое нарушение общественного порядка;

2) Суды квалифицируют как активное участие [в уличном шествии] «хлопки руками, выкрикивание лозунгов, демонстрация флага бело-красно-белой расцветки», хотя очевидно, что это ничем не выделяющееся поведение на марше.

3) Суды квалифицируют мирное собрание как групповые действия, что неправильно по отношению к стихийному многотысячному уличному шествию, где априори не могут быть согласованы действия всех участников;

4) И самое главное, суды выносят обвинительные приговоры за действия, которые в принципе не представляют никакой общественной опасности, то есть не обладают главным сущностным признаком преступления.

Кроме того, суды неправильно оценивают доказательства, игнорируют их отсутствие, полностью соглашаются с текстом предъявленного обвинения, не взирая на его безграмотность и противоречивость.

Однако все вышеперечисленное относится лишь к процессуальной деятельности суда - толкованию закона и оценке доказательств - но не связано с содержанием статьи.

Поэтому на вопрос о том, конституционна ли статья 342 УК с точки зрения ее соответствия правам граждан на мирные собрания – ответ да, так как ничто в диспозиции статьи не указывает на нарушение политических прав гражданина (напомним, что ниже изложена другая точка зрения на этот вопрос). Неконституционной можно называть лишь практику ее применения.

В этой связи, нормы про свободу собраний, содержащихся во Всеобщей Декларации прав человека, Международном пакте о гражданских и политических правах, Замечании общего порядка No 37 и др. имеет смысл использовать лишь при осуществлении защиты в ходе уголовного процесса, однако апеллировать к ним при подаче жалобы в Конституционный Суд на несоответствие ст. 342 УК Конституции нецелесообразно.


Если статья 342 УК не посягает на право мирных собраний, все ли в ней в порядке?

Как мы уже успели убедиться, проблема привлечения граждан к уголовной ответственности заключается не в содержании ст. 342 УК, а в том, как она применяется.

Тем не менее, стоит задаться вопросом: в чем целесообразность этой нормы в Уголовном кодексе?

По беларускому законодательству наказуемыми являются и другие деяния, содержащие такие же признаки, что и ст. 342 УК:

- хулиганство (ст. 339 УК);

- мелкое хулиганство (ст. 19.1 КоАП);

- умышленное блокирование транспортных коммуникаций (ст. 310 УК, ст. 18.1 КоАП);

- нарушение правил, обеспечивающих безопасную работу транспорта (ст. 321 УК);

- нарушение правил дорожного движения пешеходом (статья 18.20 КоАП);

- сопротивление сотруднику органов внутренних дел или иному лицу, охраняющим общественный порядок (ст. 363 УК);

- неповиновение законному распоряжению или требованию должностного лица при исполнении им служебных полномочий (ст. 24.3 КоАП).

Грубое нарушение общественного порядка группой лиц уголовно наказуемо по части второй ст. 339 УК при условии, что действия отличаются по своему содержанию исключительным цинизмом, либо сопровождаются уничтожением или повреждением чужого имущества либо другими обстоятельствами.

Мелкое хулиганство (ст. 19.1 КоАП) предусматривает нарушение общественного порядка (не грубое), выражающиеся в явном неуважении к обществу, а также нарушение деятельности организаций.

Блокирование транспортных коммуникаций, повлекшее значительный ущерб (ст. 310 УК), нарушает работу транспорта и является уголовно наказуемым. Аналогичная норма, за исключением требования о наступлении последствий, содержится и в ст. 18.1 КоАП.

Если нарушаются правила безопасности движения или эксплуатации транспорта, то при наличии последствий в виде причинения по неосторожности тяжкого или менее тяжкого телесного повреждения, лицо подлежит уголовной ответственности по ст. 321 УК.

Выход на проезжую часть пешеходом влечет административную ответственность по ст. 18.20.

Групповое сопротивление лицу, охраняющему общественный порядок (представителю власти) влечет уголовную ответственность по ст. 363 УК.

Неповиновение законному распоряжению или требованию должностного лица государственного органа (организации) при исполнении им служебных полномочий лицом, не подчиненным ему по службе является административным правонарушением по ст. 19.1 КоАП.

Таким образом, мы видим, что статья 342 УК представляет собой компиляцию других деяний, влекущих уголовную или административную ответственность за посягательства различные родовые объекты.

Чем в таком случае оправдано смешение различных составов противоправных деяний в одну статью?

Смоделируем такую ситуацию. Группа граждан выбегает на проезжую часть, преграждает движение автомобилей и общественного транспорта. Кто-то закрашивает баллончиком с краской ветровое стекло машины, кто-то перерезает провода контактной сети троллейбусов, кто-то бросается камнями в стоящие автомобили, кто-то ударом биты ломает ногу проезжающему мимо пешеходу, кто-то снимает штаны и дает понять милиционеру, что не намеревается повиноваться его требованиям.

Как в этой ситуации следует квалифицировать эти действия: по ст. 342 УК или по ст. 339 УК? Очевидно, эти действия должны расцениваться как хулиганство, совершенное группой лиц, что следует из духа/смысла соответствующей статьи. При этом необходимо рассматривать персонально действия каждого, чтобы установить все обстоятельства, входящие в объективную сторону деяний, и дать индивидуальную оценку тяжести совершенных преступлений.

А возможно ли представить какую-либо иную ситуацию, в которой грубое нарушение общественного порядка, сопряженное с нарушением работы транспорта или неповиновением, имело бы смысл квалифицировать по ст. 342 УК?

Полагаем, что нет. Если представить любые другие действия, которые предположительно можно было бы квалифицировать как групповые действия по ст. 342 УК, то они либо и так охватываются другими составами преступлений с квалифицирующим признаком «совершенные группой лиц», либо они представляют собой просто обычные мирные собрания, которые защищаются Международным пактом о гражданских и политических правах и вообще не могут наказываться.

О внедрении в Уголовный кодекс несуществующего преступления свидетельствует, в частности, и то, как сформулирована диспозиция ст. 342 УК. Она предусматривает в качестве обязательного признака «активное участие» (в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок). Законодатель счел нужным не ограничиваться простым «участием», а добавил к нему прилагательное «активное», из чего может сложится впечатление, что на пассивных участников групповых действий уголовная ответственность не распространяется. Якобы лицо может каким-то образом пассивно поучаствовать в действиях, которыми грубо нарушается общественный порядок и останавливается работа транспорта, но при этом никакой общественной опасности это лицо не создаст. По мнению законодателя, общественная опасность, будет иметь место лишь в том случае, если участие активно.

Иначе как энигмой или лукавством эту норму назвать нельзя, поскольку вообразить ситуацию, при которой можно пассивно поучаствовать в групповом грубом нарушении общественного порядка, невозможно. Не говоря о том, что «активное участие» - в принципе неуместная для уголовного права формулировка, поскольку за ней никаких конкретных действий не усматривается.

Таким образом, ст. 342 УК придумана искусственно с целью того, чтобы под ее абстрактные оценочные понятия подпадало любое крупное антиправительственное мероприятие.

Да, есть.

Предшествующие рассуждения привели к выводам о том, что ст. 342 УК придумана искусственно. Она была внедрена в УК не по причине какого-либо общественно-опасного прецедента, а именно с целью пресечения мирных демонстраций, что скрыто за расплывчатыми формулировками.

Но именно наличие таких нечетких формулировок и является нарушением конституционных гарантий. Речь идет о принципе правовой определенности, то есть ясности в правовом положении субъектов и содержании правовых норм. Законодательные положения должны быть сформулированы достаточно подробно для того, чтобы позволить членам общества регулировать свои действия, и не должны наделять неограниченными или широкими дискреционными полномочиями тех, кто отвечает за их применение. В особенности это важно для уголовного права, поскольку отсутствие внятных и конкретных норм создает угрозу права гражданина на личную неприкосновенность.

Важность соблюдения принципа правовой определенности неоднократно подчеркивал и сам Конституционный Суд. В частности, не лишним будет сослаться в конституционной жалобе на п. VI (2) Послания Конституционного Суда Республики Беларусь «О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь: «Принятые на республиканском референдуме изменения и дополнения Конституции обусловливают необходимость активизации, а также последовательности и системности законотворческого процесса по принятию и корректировке законов на основе положений обновленной Конституции.

Конституционный Суд обращает внимание законодателя на необходимость соблюдения принципа верховенства права и реализации принципа правовой определенности, обеспечивая ясность, смысловую точность, непротиворечивость и логическую согласованность норм законов, не допуская наличия пробелов и неоднозначного понимания норм права при их применении».

Принцип правовой определенности логически выводится из следующих норм Конституции: Обеспечение прав и свобод граждан Республики Беларусь является высшей целью государства… Государство гарантирует права и свободы граждан Беларуси, закрепленные в Конституции, законах и предусмотренные международными обязательствами государства (статья 21). Гражданам Республики Беларусь гарантируется право на получение, хранение и распространение полной, достоверной и своевременной информации о деятельности государственных органов, о политической, экономической, культурной и международной жизни, состоянии окружающей среды. Государственные органы, должностные лица обязаны предоставить гражданину Республики Беларусь возможность ознакомиться с материалами, затрагивающими его права и законные интересы (статья 34).Государство обязано принимать все доступные ему меры для создания внутреннего и международного порядка, необходимого для полного осуществления прав и свобод граждан Республики Беларусь, предусмотренных Конституцией (статья 59).

Отсутствие правовой определенности в УК повышает риск произвольного задержания, что несовместимо с правом на личную неприкосновенность и свободу: Государство обеспечивает свободу, неприкосновенность и достоинство личности (статья 25).

Таким образом, ст. 342 УК не соответствует ст.ст. 21, 25, 34, 59 Конституции.

Подведем итог. Статья 342 УК должна быть исключена из Уголовного кодекса, поскольку не соответствует принципам права, основанным на нормах Конституции (статьи 21, 25, 34, 35, 59 Конституции).

В случае грубого нарушения группой лиц общественного порядка или совершения иных преступлений должен проводиться детальный анализ действий каждого из участников группы. Такие действия должны квалифицироваться только по таким составам преступления, объективная сторона которых в достаточной мере конкретно определена – то есть должны содержаться признаки деяния, позволяющие понять, в чем оно заключается и на какой объект посягает. Охрана общественных отношений в области общественного порядка очевидно достижима путем применения других статей УК и не требует использования искусственно вымышленных составов преступления.