Закрытые суды, подписки о неразглашении, физическая невозможность подачи жалоб: как системный отказ в правосудии отражается на доступе к международным средствам правовой защиты
Опубликовано 21 августа 2023 года
Данное представление о взаимосвязи суверенитета и обязанностей государства является общепринятым как минимум с 1923 года, когда по этому вопросу высказалась Постоянная палата Международного Суда в деле о судне «Уимблдон»: «что касается Палаты, то она отказывается усматривать факт заключения какого-либо договора, согласно которому государства обязуются осуществлять определенные действия или воздерживаться от них, как отказ от суверенитета; напротив, право заключать международные соглашения является одним из атрибутов государственного суверенитета».
см. пункт 1 статьи 31 Венской конвенции о праве международных договоров, участницей которой Беларусь является с 1986 года: «Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора.»
3. Каждое участвующее в настоящем Пакте Государство обязуется:
a) обеспечить любому лицу, права и свободы которого, признаваемые в настоящем Пакте, нарушены, эффективное средство правовой защиты, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве;
b) обеспечить, чтобы право на правовую защиту для любого лица, требующего такой защиты, устанавливалось компетентными судебными, административными или законодательными властями или любым другим компетентным органом, предусмотренным правовой системой государства, и развивать возможности судебной защиты;
c) обеспечить применение компетентными властями средств правовой защиты, когда они предоставляются.
a) обеспечить любому лицу, права и свободы которого, признаваемые в настоящем Пакте, нарушены, эффективное средство правовой защиты, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве;
b) обеспечить, чтобы право на правовую защиту для любого лица, требующего такой защиты, устанавливалось компетентными судебными, административными или законодательными властями или любым другим компетентным органом, предусмотренным правовой системой государства, и развивать возможности судебной защиты;
c) обеспечить применение компетентными властями средств правовой защиты, когда они предоставляются.
См. п. 4 Замечания общего порядка №33: http://hrlibrary.umn.edu/russian/gencomm/Rhrcom33.html
См. Замечание общего порядка №32:
«49. Право на пересмотр осуждения может быть эффективно осуществлено, только если осужденное лицо получает доступ к должным образом мотивированному, составленному в письменной форме приговору суда и, по меньшей мере, в суде первой апелляционной инстанции в тех случаях, когда внутреннее право предусматривает несколько апелляционных инстанций, также и к другим документам, таким, как протоколы судебных заседаний, необходимых для эффективного осуществления права на обжалование. Эффективность данного права также уменьшается, и пункт 5 статьи 14 нарушается, если пересмотр дела вышестоящим судом неоправданно задерживается в нарушение пункта 3 с) этой статьи.
50. Система надзорного производства, которая применяется лишь к приговорам, обращенным к исполнению, не отвечает требованиям пункта 5 статьи 14, независимо от того, может быть такой пересмотр инициирован по ходатайству осужденного лица или же в порядке осуществления дискреционных полномочий судьи или обвинителя.» (http://hrlibrary.umn.edu/russian/gencomm/Rhrcom32.html)
«49. Право на пересмотр осуждения может быть эффективно осуществлено, только если осужденное лицо получает доступ к должным образом мотивированному, составленному в письменной форме приговору суда и, по меньшей мере, в суде первой апелляционной инстанции в тех случаях, когда внутреннее право предусматривает несколько апелляционных инстанций, также и к другим документам, таким, как протоколы судебных заседаний, необходимых для эффективного осуществления права на обжалование. Эффективность данного права также уменьшается, и пункт 5 статьи 14 нарушается, если пересмотр дела вышестоящим судом неоправданно задерживается в нарушение пункта 3 с) этой статьи.
50. Система надзорного производства, которая применяется лишь к приговорам, обращенным к исполнению, не отвечает требованиям пункта 5 статьи 14, независимо от того, может быть такой пересмотр инициирован по ходатайству осужденного лица или же в порядке осуществления дискреционных полномочий судьи или обвинителя.» (http://hrlibrary.umn.edu/russian/gencomm/Rhrcom32.html)
См. Соображение по сообщению № 1784/2008 «Владимир Шумилин против Беларуси»: «Комитет также принимает к сведению возражения на этот счет государства-участника, в частности статистические данные, приведенные с целью показать, что в ряде случаев пересмотр в порядке надзора являлся эффективным. Вместе с тем государство-участник не продемонстрировало, являлась ли процедура пересмотра в порядке надзора успешной и насколько часто она успешно применялась при рассмотрении дел, связанных со свободой выражения мнений.»
п. 1, 2 ст. 198 УПК РБ:
1. Данные предварительного следствия или дознания не подлежат разглашению. Они могут быть преданы гласности лишь с разрешения следователя, лица, производящего дознание, и только в том объеме, в каком ими будет признано это возможным, если разглашение не противоречит интересам предварительного расследования и не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного процесса. В случае получения в ходе производства по уголовному делу сведений, составляющих государственные секреты, следователь, лицо, производящее дознание, незамедлительно принимают меры по их защите в соответствии с требованиями законодательства о государственных секретах.
2. Следователь, лицо, производящее дознание, вправе предупредить защитника, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика, представителей, представителя умершего подозреваемого, обвиняемого, лица, подлежавшего привлечению в качестве подозреваемого, обвиняемого, свидетелей, эксперта, специалиста, переводчика, понятых и других лиц, присутствующих при производстве следственных и других процессуальных действий, о недопустимости разглашения без их разрешения имеющихся в деле сведений. У этих лиц берется подписка с предупреждением об ответственности в соответствии со статьей 407 Уголовного кодекса Республики Беларусь
1. Данные предварительного следствия или дознания не подлежат разглашению. Они могут быть преданы гласности лишь с разрешения следователя, лица, производящего дознание, и только в том объеме, в каком ими будет признано это возможным, если разглашение не противоречит интересам предварительного расследования и не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного процесса. В случае получения в ходе производства по уголовному делу сведений, составляющих государственные секреты, следователь, лицо, производящее дознание, незамедлительно принимают меры по их защите в соответствии с требованиями законодательства о государственных секретах.
2. Следователь, лицо, производящее дознание, вправе предупредить защитника, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика, представителей, представителя умершего подозреваемого, обвиняемого, лица, подлежавшего привлечению в качестве подозреваемого, обвиняемого, свидетелей, эксперта, специалиста, переводчика, понятых и других лиц, присутствующих при производстве следственных и других процессуальных действий, о недопустимости разглашения без их разрешения имеющихся в деле сведений. У этих лиц берется подписка с предупреждением об ответственности в соответствии со статьей 407 Уголовного кодекса Республики Беларусь
ст. 407 УК РБ: Разглашение данных дознания, предварительного следствия или закрытого судебного заседания
Умышленное разглашение данных дознания, предварительного следствия или закрытого судебного заседания лицом, предупрежденным в установленном законом порядке о недопустимости их разглашения, без разрешения лица, производящего дознание, следователя, прокурора или суда – наказывается штрафом или арестом.
Умышленное разглашение данных дознания, предварительного следствия или закрытого судебного заседания лицом, предупрежденным в установленном законом порядке о недопустимости их разглашения, без разрешения лица, производящего дознание, следователя, прокурора или суда – наказывается штрафом или арестом.
1 июля 2020 года адвокат Владимир Сазанчук принял на себя защиту блогера Дмитрия Козлова. Перед выдачей разрешения на посещение подзащитного в СИЗО следователь потребовал от В. Сазанчука дать подписку о неразглашении данных предварительного расследования. В. Созончук от дачи подписки отказался, на что следователь отказал ему в предоставлении разрешения на посещение Д. Козлова, а также сообщил, что не допускает адвоката к участию в деле. (https://www.d30yb9pocgivsq.cloudfront.net/news/tpost/zddo1zimv1-krizis-belorusskoi-advokaturi-kak-vernut)
п. 1 ст. 14: Все лица равны перед судами и трибуналами. Каждый имеет право при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого ему, или при определении его прав и обязанностей в каком-либо гражданском процессе, на справедливое и публичное разбирательство дела компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Печать и публика могут не допускаться на все судебное разбирательство или часть его по соображениям морали, общественного порядка или государственной безопасности в демократическом обществе или когда того требуют интересы частной жизни сторон, или — в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо, — при особых обстоятельствах, когда публичность нарушала бы интересы правосудия; однако любое судебное постановление по уголовному или гражданскому делу должно быть публичным, за исключением тех случаев, когда интересы несовершеннолетних требуют другого или когда дело касается матримониальных споров или опеки над детьми.
See also, e.g., Kroumi v. Algeria (UN Human Rights CommiWee (HRC), CommunicaEon No. 2083/2011: Views of 7– 31 October 2014, CCPR/C/112/D/2083/2011, para 7.4, available at hWp://undocs.org/CCPR/C/112/D/2083/2011); Berzig v. Algeria (UN Human Rights CommiWee (HRC), CommunicaEon No. 1781/2008: Views of 17 October–4 November 2011, CCPR/C/103/D/1781/2008, para. 7.4, available at hWp://undocs.org/CCPR/C/103/D/1781/2008).
Phillip v. Trinidad and Tobago, HRC, Views of 20 October 1998, CCPR/C/64/D/594/1992.
Vicente et al. v. Colombia, HRC, Views of 19 August 1997, CCPR/C/60/D/612/1995, para. 5.2.
См. Доклад о полицейском насилии «Коридор дубинок» (https://belarus.pytkam.net/wp-content/uploads/2021/01/doklad_web.pdf); Доклад Верховного комиссара Организации Объединенных Наций
по правам человека «Положение в области прав человека в Беларуси
в преддверии президентских выборов 2020 года
и после них» (https://www.ohchr.org/en/documents/country-reports/ahrc5268-belarus-run-2020-presidential-election-and-its-aftermath-report)
по правам человека «Положение в области прав человека в Беларуси
в преддверии президентских выборов 2020 года
и после них» (https://www.ohchr.org/en/documents/country-reports/ahrc5268-belarus-run-2020-presidential-election-and-its-aftermath-report)
См. п. 21 Доклада Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по правам человека «Положение в области прав человека в Беларуси в преддверии президентских выборов 2020 года и после них» (https://www.ohchr.org/en/documents/country-reports/ahrc5268-belarus-run-2020-presidential-election-and-its-aftermath-report)
«СИЗО КГБ оборудован только двумя кабинетами для встреч с адвокатами и следователями, при том что изолятор рассчитан на содержание около 50–60 человек (количество заключенных может увеличиваться за счет подселения в заполненные камеры).
С 2020 года свидания предоставляются только в одном кабинете. В день в изолятор успевает пройти не более 3–4 адвокатов. Такие условия работы стали причиной очередей, которые начинают выстраиваться на улице перед СИЗО за не- сколько часов до его открытия, а в периоды массовых задержаний — круглосуточно.
С лета 2021 года посещение адвокатами СИЗО КГБ осуществляется по записи, список ведет работник КГБ. Места на посещения, как правило, расписаны на несколько недель вперед. В таких условиях у задержанного возникает возможность встретиться с адвокатом лишь спустя несколько недель после задержания.» (https://www.d30yb9pocgivsq.cloudfront.net/news/tpost/zddo1zimv1-krizis-belorusskoi-advokaturi-kak-vernut)
С 2020 года свидания предоставляются только в одном кабинете. В день в изолятор успевает пройти не более 3–4 адвокатов. Такие условия работы стали причиной очередей, которые начинают выстраиваться на улице перед СИЗО за не- сколько часов до его открытия, а в периоды массовых задержаний — круглосуточно.
С лета 2021 года посещение адвокатами СИЗО КГБ осуществляется по записи, список ведет работник КГБ. Места на посещения, как правило, расписаны на несколько недель вперед. В таких условиях у задержанного возникает возможность встретиться с адвокатом лишь спустя несколько недель после задержания.» (https://www.d30yb9pocgivsq.cloudfront.net/news/tpost/zddo1zimv1-krizis-belorusskoi-advokaturi-kak-vernut)
см, в числе многих иных, пример условий содержания правозащитницы Насты Лойко: https://www.frontlinedefenders.org/en/case/woman-human-rights-defender-nasta-loika-sentenced-seven-years-prison
Стремительная денонсация властями Факультативного протокола к Пакту и необходимость воспользоваться оставшимися неделями для подачи жалоб в очередной раз подсветила множество системных проблем беларусского правосудия. Существующий правовой дефолт препятствует не только возможности эффективно воспользоваться внутренними средствами правовой защиты, но и реализации гарантированного статьей 61 Конституции права на обращение в международные организации с целью защиты прав и свобод граждан. Беларусские адвокаты вынуждены сталкиваться со множеством чинимых государством препятствий как на этапе попыток обращения ко всем доступным национальным средствам правовой защиты, так и на этапе подачи жалобы в Комитет по правам человека (Комитет, КПЧ). Для чего Комитет вводит требование обязательного исчерпания всех национальных средств, в чем оно состоит — и причем здесь государственный суверенитет? Что препятствует доступу адвокатов и их клиентов к средствам правовой защиты — будь то национальным или международным?
Защита прав граждан
К чему может привести денонсация Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах: комментарий эксперта
Что это значит для обычных людей, сталкивающихся с нарушением их прав, что денонсация изменит в работе адвокатов и правозащитников, что это значит для Беларуси как государства и почему эта инициатива появилась именно сейчас.
- КПЧ и уважение государственного суверенитета: почему здесь нет противоречий
Вопреки часто озвучиваемому представителями государства, не желающими считаться с соображениями Комитета, мнению, КПЧ в самой сути своей организации не подразумевает возможности нарушения государственного суверенитета. Остановимся на этом моменте несколько подробнее, прежде чем перейти непосредственно к требованию исчерпания внутренних средств правовой защиты.
В своей официальной коммуникации с Комитетом государство обосновывает отсутствие мер по вынесенным КПЧ соображениям правом самостоятельно решать, в какой степени мнение членов Комитета должно иметь правовые последствия для Республики Беларусь. В корне обоснования этого «права» лежит понятие государственного суверенитета.
В этом отношении необходимо сделать несколько замечаний:
Российская Федерация не имеет права «уклоняться от адекватного реагирования на соображения Комитета по правам человека, в том числе в случаях, когда он полагает, что вследствие нарушения положений Международного пакта о гражданских и политических правах должно быть обеспечено повторное судебное разбирательство по уголовному делу лица, чье сообщение послужило основанием для принятия Комитетом соответствующего Соображения», поскольку иное «ставило бы под сомнение соблюдение Российской Федерацией добровольно принятых на себя обязательств» и «обессмысливало бы вытекающее из Конституции Российской Федерации право каждого обращаться в соответствии с данными международными договорами Российской Федерации в Комитет по правам человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты».
Итак, Республика Беларусь — полноправная участница двух рассматриваемых нами международных договоров — самого Пакта и Факультативного протокола (до его денонсации) — взяла на себя, среди прочих, обязательство а) признавать компетенцию Комитета принимать и рассматривать сообщения от подлежащих её юрисдикции лиц, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения ею какого-либо из прав, изложенных в Пакте, б) добросовестно коммуницировать с Комитетом в процессе рассмотрения жалобы и принимать во внимание вынесенные им соображения. Выраженное посредством ратификации Протокола дозволение обращаться к Комитету в отсутствие адекватного реагирования на его выводы (устанавливающие порой нарушение государством своих обязательств и необходимость все же обеспечить людям под его юрисдикцией эффективное средство правовой защиты) лишает участие государства в Пакте и Протоколе цели и смысла — равно как и создание государством препятствий для подачи жалобы в Комитет и преследование заявителей.
Если государство стремится проявлять себя в качестве суверенного, полноправного актора международных отношений, ему следует заботиться о действительно добросовестном, не декоративном толковании и исполнении своих международных обязательств.
Со своей стороны, Комитет организован и функционирует таким образом, чтобы не превышать полномочия, которыми государства-участники Пакта и Протокола добровольно наделили его — КПЧ не может рассматривать жалобы в отношении государств, которые не ратифицировали Протокол; Комитет занимает последовательную позицию недопустимости привлечения его в качестве «суда четвертой инстанции» для пересмотра всех обстоятельств и доказательств по делу — рассмотрению подлежат лишь вопросы, касающиеся предполагаемого нарушения государством предусмотренных Пактом прав в отношении конкретного индивида, находившегося под юрисдикцией данного государства. Комитет уважает национальную судебную систему и является субсидиарным органом по отношению к ней, из чего вытекает требование исчерпания всех эффективных средств правовой защиты до обращения непосредственно к КПЧ для того, чтобы жалоба была признана приемлемой и могла рассматриваться по существу.
Таким образом, Комитет не предпринимает попытки вмешаться во внутренние дела государства и не является дополнительной судебной инстанцией по произвольному пересмотру любых выносимых в государстве решений. Он ограничен в возможности рассмотрения жалоб: далеко не все проходят оценку на приемлемость, одним из важных условий которой как раз выступает требование исчерпания внутренних средств правовой защиты.
В своей официальной коммуникации с Комитетом государство обосновывает отсутствие мер по вынесенным КПЧ соображениям правом самостоятельно решать, в какой степени мнение членов Комитета должно иметь правовые последствия для Республики Беларусь. В корне обоснования этого «права» лежит понятие государственного суверенитета.
В этом отношении необходимо сделать несколько замечаний:
- Добровольное заключение международного договора (а значит, способность иметь права и нести обязанности перед его участниками) является прямым следствием суверенности государства, признания его в качестве полноправного субъекта международных отношений, а не отказом от государственного суверенитета.
- Общепризнанный принцип международного права — pacta sunt servanda («договоры должны соблюдаться») — подразумевает, в числе прочего, требование добросовестного толкования международного договора. Толкование, лишающее договор цели, во имя которой он заключался, не может считаться добросовестным.
Российская Федерация не имеет права «уклоняться от адекватного реагирования на соображения Комитета по правам человека, в том числе в случаях, когда он полагает, что вследствие нарушения положений Международного пакта о гражданских и политических правах должно быть обеспечено повторное судебное разбирательство по уголовному делу лица, чье сообщение послужило основанием для принятия Комитетом соответствующего Соображения», поскольку иное «ставило бы под сомнение соблюдение Российской Федерацией добровольно принятых на себя обязательств» и «обессмысливало бы вытекающее из Конституции Российской Федерации право каждого обращаться в соответствии с данными международными договорами Российской Федерации в Комитет по правам человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты».
Итак, Республика Беларусь — полноправная участница двух рассматриваемых нами международных договоров — самого Пакта и Факультативного протокола (до его денонсации) — взяла на себя, среди прочих, обязательство а) признавать компетенцию Комитета принимать и рассматривать сообщения от подлежащих её юрисдикции лиц, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения ею какого-либо из прав, изложенных в Пакте, б) добросовестно коммуницировать с Комитетом в процессе рассмотрения жалобы и принимать во внимание вынесенные им соображения. Выраженное посредством ратификации Протокола дозволение обращаться к Комитету в отсутствие адекватного реагирования на его выводы (устанавливающие порой нарушение государством своих обязательств и необходимость все же обеспечить людям под его юрисдикцией эффективное средство правовой защиты) лишает участие государства в Пакте и Протоколе цели и смысла — равно как и создание государством препятствий для подачи жалобы в Комитет и преследование заявителей.
Если государство стремится проявлять себя в качестве суверенного, полноправного актора международных отношений, ему следует заботиться о действительно добросовестном, не декоративном толковании и исполнении своих международных обязательств.
Со своей стороны, Комитет организован и функционирует таким образом, чтобы не превышать полномочия, которыми государства-участники Пакта и Протокола добровольно наделили его — КПЧ не может рассматривать жалобы в отношении государств, которые не ратифицировали Протокол; Комитет занимает последовательную позицию недопустимости привлечения его в качестве «суда четвертой инстанции» для пересмотра всех обстоятельств и доказательств по делу — рассмотрению подлежат лишь вопросы, касающиеся предполагаемого нарушения государством предусмотренных Пактом прав в отношении конкретного индивида, находившегося под юрисдикцией данного государства. Комитет уважает национальную судебную систему и является субсидиарным органом по отношению к ней, из чего вытекает требование исчерпания всех эффективных средств правовой защиты до обращения непосредственно к КПЧ для того, чтобы жалоба была признана приемлемой и могла рассматриваться по существу.
Таким образом, Комитет не предпринимает попытки вмешаться во внутренние дела государства и не является дополнительной судебной инстанцией по произвольному пересмотру любых выносимых в государстве решений. Он ограничен в возможности рассмотрения жалоб: далеко не все проходят оценку на приемлемость, одним из важных условий которой как раз выступает требование исчерпания внутренних средств правовой защиты.
2. На что распространяется требование исчерпать внутренние средства правовой защиты?
Факультативный протокол требует исчерпания «всех доступных внутренних средств правовой защиты» для возможности обращения к Комитету. В случае, если исчерпание всех предусмотренных правовой системой государства средств представляется невозможным или потенциально неэффективным, эти соображения необходимо обосновать при подаче жалобы — Комитет может признать соответствующие средства необязательными для исчерпания. Так, требование полного исчерпания снималось в случае необоснованного затягивания процедуры по вине государственных органов, общего отсутствия средств правовой защиты для определенных ситуаций. В данном материале можно узнать больше о практических советах по исчерпанию: что важно иметь в виду для обеспечения приемлемости жалобы.
Комитет неоднократно высказывался относительно эффективности средств правовой защиты, которое беларусское государство считает обязательными для исчерпания: в частности, необходимость пересмотра судебного решения в порядке надзора и ходатайство президенту о помиловании не были признаны эффективными и доступными средствами правовой защиты, подлежащими обязательному исчерпанию перед подачей жалобы. Для изменения ситуации беларусскому государству, практика которого последовательно демонстрирует абсолютную неэффективность обжалования приговоров в порядке надзора, необходимо доказать, что попытка использования этого средства могла иметь адекватные шансы на успех. Ключевая причина признания обращения в надзорную инстанцию неэффективным средством защиты — тот факт, что подача надзорной жалобы сама по себе не влечет за собой автоматическое судебное разбирательство. Запуск процедуры пересмотра лежит в рамках дискреции должностного лица суда или прокуратуры, заявитель не может повлиять на принятие данного решения.
Тем не менее, проблема невозможности или неэффективности исчерпания всех возможных средств или предоставления информации о таком исчерпании в Беларуси на сегодняшний день, к сожалению, не сводится к перечисленным вопросам.
Комитет неоднократно высказывался относительно эффективности средств правовой защиты, которое беларусское государство считает обязательными для исчерпания: в частности, необходимость пересмотра судебного решения в порядке надзора и ходатайство президенту о помиловании не были признаны эффективными и доступными средствами правовой защиты, подлежащими обязательному исчерпанию перед подачей жалобы. Для изменения ситуации беларусскому государству, практика которого последовательно демонстрирует абсолютную неэффективность обжалования приговоров в порядке надзора, необходимо доказать, что попытка использования этого средства могла иметь адекватные шансы на успех. Ключевая причина признания обращения в надзорную инстанцию неэффективным средством защиты — тот факт, что подача надзорной жалобы сама по себе не влечет за собой автоматическое судебное разбирательство. Запуск процедуры пересмотра лежит в рамках дискреции должностного лица суда или прокуратуры, заявитель не может повлиять на принятие данного решения.
Тем не менее, проблема невозможности или неэффективности исчерпания всех возможных средств или предоставления информации о таком исчерпании в Беларуси на сегодняшний день, к сожалению, не сводится к перечисленным вопросам.
3. Проблемы, с которыми приходится сталкиваться заявителям, подающим жалобы против Беларуси
Ниже представлены системные проблемы, препятствующие исчерпанию всех доступных внутренних средств правовой защиты или предоставлению Комитету информации о таком исчерпании. Все они обусловлены либо произвольным использованием государством ограничительных механизмов (отобрание подписки о неразглашении, проведение закрытых судебных заседаний), либо созданием условий, в которых обращение ко внутренним средствам представляется невозможным или совершенно бесперспективным.
А. Подписки о неразглашении и закрытые судебные заседания
Подписка о неразглашении — инструмент, изначально призванный обеспечить due process и право на презумпцию невиновности — с 2020 года стал массово использоваться в качестве механизма ограничения распространения информации о процессе. Уголовно-процессуальный кодекс РБ уже содержит в себе запрет на разглашение запрещает разглашать данные предварительного следствия или дознания, но отобрание подписки о неразглашении предполагает возможность привлечения к уголовной ответственности по ст. 407 УК в случае разглашения — как показывает практика — фактически любой информации о деле, при этом подписка отбирается у всех участников процесса, включая свидетелей.
Согласно исследованию, проведенному нашим проектом, в 2022 году 31,4% опрошенных адвокатов сталкивались с отобранием подписки о неразглашении данных предварительного следствия исключительно в делах политического характера, при этом 82,8% адвокатов уверены в том, что сама практика отобрания подписок чаще практикуется именно в делах такого характера. Уже известны случаи санкций в отношении адвокатов, отказавшихся предоставлять подписку о неразглашении — так, по данному основанию был лишен лицензии защищавший Николая Статкевича и Дмитрия Козлова Владимир Сазанчук.
Специальный докладчик по вопросу о положении правозащитников Мэри Лоулор отмечала: «Подписки о неразглашении де факто криминализируют распространение информации, касающейся прав человека… Пространство для осуществления правозащитной деятельности в Беларуси сужается вплоть до невозможности».
В контексте подачи жалоб в Комитет по правам человека, передача адвокатом документов, свидетельствующих об исчерпании внутренних средств правовой защиты, при наличии подписки о неразглашении может повлечь за собой уголовное преследование в его отношении.
Статья 407 УК также предусматривает возможность уголовного преследования в случае разглашения данных о деле при проведении закрытого судебного заседания. Несмотря на то, что и УПК, и положения Пакта предусматривают возможность проведения закрытых судебных заседаний, необходимо понимать, что такой формат суда является ограничением общего права на справедливое и публичное разбирательство дела — а значит, должен в каждом отдельном случае обосновываться с точки зрения допускаемых статьей 14 Пакта легитимных оснований. Практика беларусской модели показывает, что политические процессы зачастую объявляются закрытыми на произвольных основаниях, что препятствует адвокатам предоставлять Комитету документы, относящиеся к процессу (включая текст приговора) .
Б. Средства правовой защиты, не предоставляющие шанса на успех — или их недоступность
Как отмечалось выше, Комитет может счесть отдельные средства правовой защиты бесперспективными, если имеются достаточные основания полагать, что они не предоставляют никаких шансов на успех ввиду общих дефектов правовой системы и отсутствия гарантии независимости судебной власти. Комитет также отмечал, что опасения преследования со стороны государства за обращение к средствам правовой защиты может оправдать отсутствие сведений об исчерпании всех средств в жалобе заявителя. В случае применения пыток, по мнению членов КПЧ, лишь уголовное преследование виновных может представлять собой действительно эффективное средство правовой защиты.
С 2020 года фиксируются сотни жалоб на применение пыток и жестокого обращения — при этом сведения о расследованиях и привлечении к ответственности виновных в данных деяниях отсутствуют. Более того, попытки использования существующих средств для привлечения к ответственности правоохранителей, активно защищаемых государством, могут обернуться преследованием для самих жертв — и их адвокатов, что неоднократно отмечалось в докладах международных органов.
В. Отсутствие доступа к средствам правовой защиты в следственных изоляторах
В Беларуси сформировалась практика систематического недопуска адвокатов к административно задержанным лицам, при этом власти ссылаются на отсутствие материальных условий для реализации права задержанных на юридическую помощь. Среди используемых оснований — риск заражения COVID-19, недостаточное количество кабинетов или просто «технические причины».
Кроме того, задержанным зачастую не выдаются копии документов, касающихся их процесса — а также средства для физической возможности составления жалобы в месте несвободы. В подобных условиях исчерпание всех формально доступных средств правовой защиты просто не представляется возможным. Логично, что ответственность за создание таких условий несет государство. При этом системность данных случаев говорит об управляемом характере нарушений.
А. Подписки о неразглашении и закрытые судебные заседания
Подписка о неразглашении — инструмент, изначально призванный обеспечить due process и право на презумпцию невиновности — с 2020 года стал массово использоваться в качестве механизма ограничения распространения информации о процессе. Уголовно-процессуальный кодекс РБ уже содержит в себе запрет на разглашение запрещает разглашать данные предварительного следствия или дознания, но отобрание подписки о неразглашении предполагает возможность привлечения к уголовной ответственности по ст. 407 УК в случае разглашения — как показывает практика — фактически любой информации о деле, при этом подписка отбирается у всех участников процесса, включая свидетелей.
Согласно исследованию, проведенному нашим проектом, в 2022 году 31,4% опрошенных адвокатов сталкивались с отобранием подписки о неразглашении данных предварительного следствия исключительно в делах политического характера, при этом 82,8% адвокатов уверены в том, что сама практика отобрания подписок чаще практикуется именно в делах такого характера. Уже известны случаи санкций в отношении адвокатов, отказавшихся предоставлять подписку о неразглашении — так, по данному основанию был лишен лицензии защищавший Николая Статкевича и Дмитрия Козлова Владимир Сазанчук.
Специальный докладчик по вопросу о положении правозащитников Мэри Лоулор отмечала: «Подписки о неразглашении де факто криминализируют распространение информации, касающейся прав человека… Пространство для осуществления правозащитной деятельности в Беларуси сужается вплоть до невозможности».
В контексте подачи жалоб в Комитет по правам человека, передача адвокатом документов, свидетельствующих об исчерпании внутренних средств правовой защиты, при наличии подписки о неразглашении может повлечь за собой уголовное преследование в его отношении.
Статья 407 УК также предусматривает возможность уголовного преследования в случае разглашения данных о деле при проведении закрытого судебного заседания. Несмотря на то, что и УПК, и положения Пакта предусматривают возможность проведения закрытых судебных заседаний, необходимо понимать, что такой формат суда является ограничением общего права на справедливое и публичное разбирательство дела — а значит, должен в каждом отдельном случае обосновываться с точки зрения допускаемых статьей 14 Пакта легитимных оснований. Практика беларусской модели показывает, что политические процессы зачастую объявляются закрытыми на произвольных основаниях, что препятствует адвокатам предоставлять Комитету документы, относящиеся к процессу (включая текст приговора) .
Б. Средства правовой защиты, не предоставляющие шанса на успех — или их недоступность
Как отмечалось выше, Комитет может счесть отдельные средства правовой защиты бесперспективными, если имеются достаточные основания полагать, что они не предоставляют никаких шансов на успех ввиду общих дефектов правовой системы и отсутствия гарантии независимости судебной власти. Комитет также отмечал, что опасения преследования со стороны государства за обращение к средствам правовой защиты может оправдать отсутствие сведений об исчерпании всех средств в жалобе заявителя. В случае применения пыток, по мнению членов КПЧ, лишь уголовное преследование виновных может представлять собой действительно эффективное средство правовой защиты.
С 2020 года фиксируются сотни жалоб на применение пыток и жестокого обращения — при этом сведения о расследованиях и привлечении к ответственности виновных в данных деяниях отсутствуют. Более того, попытки использования существующих средств для привлечения к ответственности правоохранителей, активно защищаемых государством, могут обернуться преследованием для самих жертв — и их адвокатов, что неоднократно отмечалось в докладах международных органов.
В. Отсутствие доступа к средствам правовой защиты в следственных изоляторах
В Беларуси сформировалась практика систематического недопуска адвокатов к административно задержанным лицам, при этом власти ссылаются на отсутствие материальных условий для реализации права задержанных на юридическую помощь. Среди используемых оснований — риск заражения COVID-19, недостаточное количество кабинетов или просто «технические причины».
Кроме того, задержанным зачастую не выдаются копии документов, касающихся их процесса — а также средства для физической возможности составления жалобы в месте несвободы. В подобных условиях исчерпание всех формально доступных средств правовой защиты просто не представляется возможным. Логично, что ответственность за создание таких условий несет государство. При этом системность данных случаев говорит об управляемом характере нарушений.
Что можно сделать?
Корень вышеупомянутых проблем — общий кризис беларусской правоприменительной системы; следовательно, потенциальные решения в настоящее время могут лежать лишь в плоскости тщательного изучения обстоятельств заявителя, в том числе обуславливающих невозможность обратиться ко всем национальным инстанциям — и мер, снимающих с самих жертв нарушений и их адвокатов риск уголовного преследования за разглашение «закрытой» информации.
В частности, представляется разумным требовать от государства предоставления релевантных для Комитета документов по делам заявителей в случае, если участники процесса находятся под подпиской о неразглашении и (или) судебный процесс был закрытым. Важно учитывать бесперспективность средств правовой защиты, которые могут представляться обязательными для исчерпания, но на практике остаются либо физически недоступными, либо опасными: если жертва нарушения прав человека должна взвешивать риск возмездия в виде еще большего притеснения и возможность обратиться к средству правовой защиты, эффективность которого находится под вопросом, трудно назвать такие средства доступными и предоставляющими шансы на успех, а значит — обязательными для исчерпания.
Читатели материалов о правовых инструментах и практике органов, доступ к которым в настоящее время отсутствует, могут задаваться вопросом о целесообразности знания о подобных органах и инструментах.
Мы же убеждены в важности знания о рассматриваемых выводах и проблемных ситуациях для будущего правоприменения, когда ситуация с соблюдением прав человека и верховенством права в Республике Беларусь станет другой. Представления о правильном и неправильном в разговоре о правах человека, о действительной важности международных обязательств и недопустимости поиска истины в последней инстанции в букве национального закона не формируются в одночасье. Подобные материалы позволяют подготовить почву для таких изменений в адвокатском сообществе и среди других участников системы правосудия — от используемых ими установок и практик зависит скорость и эффективность изменений в данной системе.
В частности, представляется разумным требовать от государства предоставления релевантных для Комитета документов по делам заявителей в случае, если участники процесса находятся под подпиской о неразглашении и (или) судебный процесс был закрытым. Важно учитывать бесперспективность средств правовой защиты, которые могут представляться обязательными для исчерпания, но на практике остаются либо физически недоступными, либо опасными: если жертва нарушения прав человека должна взвешивать риск возмездия в виде еще большего притеснения и возможность обратиться к средству правовой защиты, эффективность которого находится под вопросом, трудно назвать такие средства доступными и предоставляющими шансы на успех, а значит — обязательными для исчерпания.
Читатели материалов о правовых инструментах и практике органов, доступ к которым в настоящее время отсутствует, могут задаваться вопросом о целесообразности знания о подобных органах и инструментах.
Мы же убеждены в важности знания о рассматриваемых выводах и проблемных ситуациях для будущего правоприменения, когда ситуация с соблюдением прав человека и верховенством права в Республике Беларусь станет другой. Представления о правильном и неправильном в разговоре о правах человека, о действительной важности международных обязательств и недопустимости поиска истины в последней инстанции в букве национального закона не формируются в одночасье. Подобные материалы позволяют подготовить почву для таких изменений в адвокатском сообществе и среди других участников системы правосудия — от используемых ими установок и практик зависит скорость и эффективность изменений в данной системе.
Защита прав граждан
Пост-денонсация: беларусы все еще могут защищать свои права в КПЧ ООН
В связи с денонсацией Беларусью Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических права и исчезновением возможности подачи индивидуальных сообщений в Комитет по правам человека ООН, наш проект попросил прояснить ситуацию о возможных дальнейших взаимоотношениях с КПЧ.
