Право на справедливый суд: гарантия оперативного разбирательства
Опубликовано 19 марта 2024 года
Мы продолжаем серию статей, посвященных стандарту реализации права на справедливый суд. Здесь перечислены его компоненты, здесь можно почитать о важном для обеспечения действительно справедливого суда аспекте равенства и состязательности сторон, здесь — о возможности своевременного и конфиденциального общения с адвокатом.
В настоящем материале речь пойдет об очередной важной составляющей справедливого суда – пункте 3-с) статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, праве быть судимым без неоправданных промедлений.
В настоящем материале речь пойдет об очередной важной составляющей справедливого суда – пункте 3-с) статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, праве быть судимым без неоправданных промедлений.
Возможность оперативно предстать перед судом, помимо ст. 14, предусмотрена еще одним положением Международного пакта о гражданских и политических правах (далее - Пакт). Пункт 3 статьи 9, регулирующей запрет произвольного лишения свободы, устанавливает:
- Право арестованного или задержанного по уголовному обвинению лица в срочном порядке предстать перед судом,
- Право на судебное разбирательство в течение разумного срока — или быть освобожденным.
Право арестованного или задержанного по уголовному обвинению предстать перед судом (п. 3 ст. 9 Пакта, п. (с) ст. 5-3 ЕКПЧ)
Реализация данного права ставит целью:
В отношении сказанного важно обратить внимание на критерий «законности»: суд (или должностное лицо, наделенное судебными полномочиями) автоматически проверяет «законность» задержания, включая не просто формальное соответствие принятой меры букве национального законодательства, но обоснование необходимости применения именно такой меры.
Требование последующей проверки законности содержания под стражей до суда проистекает из презумпции невиновности обвиняемого, предполагающей, в том числе, необходимость освобождения из-под стражи до суда, как только это станет возможным. Такая логика исключает содержание под стражей в качестве общего правила — свойственного, к сожалению, беларусской системе.
«Разумная необходимость» также должна оцениваться не абстрактно, но исходя из обстоятельств конкретного дела. Решение о продолжении применения именно такой меры пресечения должно демонстрировать, какие весомые основания позволяют общественному интересу взять верх над презумпцией невиновности и уважением к личной свободе — при этом бремя доказывания, разумеется, лежит на государстве. Судья должен быть готов убедительно обосновать необходимость содержания под стражей в течение любого срока — вне зависимости от того, насколько кратким он представляется.
Среди основных приемлемых оснований для отказа в освобождении под залог, практика ЕСПЧ, к примеру, называет а) серьезный риск (подлежащий обоснованию в каждом индивидуальном случае исходя из обстоятельств конкретной ситуации), что обвиняемый не явится в суд, б) риск причинения ущерба отправлению правосудия, в) риск совершения обвиняемым новых преступлений, или г) высокая вероятность того, что его действия приведут к нарушению общественного порядка.
Важно отметить также релевантное для беларусской действительности требование при обеспечении оперативного доступа к судье после задержания не пренебрегать другими правами задержанного — в том числе правом располагать достаточным количеством времени и адекватными ресурсами для подготовки своей защиты.
Пункт 3 статьи 9 Пакта (или корреспондирующий ему пункт с) статьи 5-3 ЕКПЧ) распространяет свое действие с момента задержания лица до вынесения приговора (или освобождения обвиняемого).
- исключение незаконности ограничения свободы, а на последующих этапах —
- исключение содержания человека под стражей на период, превышающий разумно необходимый.
В отношении сказанного важно обратить внимание на критерий «законности»: суд (или должностное лицо, наделенное судебными полномочиями) автоматически проверяет «законность» задержания, включая не просто формальное соответствие принятой меры букве национального законодательства, но обоснование необходимости применения именно такой меры.
Требование последующей проверки законности содержания под стражей до суда проистекает из презумпции невиновности обвиняемого, предполагающей, в том числе, необходимость освобождения из-под стражи до суда, как только это станет возможным. Такая логика исключает содержание под стражей в качестве общего правила — свойственного, к сожалению, беларусской системе.
«Разумная необходимость» также должна оцениваться не абстрактно, но исходя из обстоятельств конкретного дела. Решение о продолжении применения именно такой меры пресечения должно демонстрировать, какие весомые основания позволяют общественному интересу взять верх над презумпцией невиновности и уважением к личной свободе — при этом бремя доказывания, разумеется, лежит на государстве. Судья должен быть готов убедительно обосновать необходимость содержания под стражей в течение любого срока — вне зависимости от того, насколько кратким он представляется.
Среди основных приемлемых оснований для отказа в освобождении под залог, практика ЕСПЧ, к примеру, называет а) серьезный риск (подлежащий обоснованию в каждом индивидуальном случае исходя из обстоятельств конкретной ситуации), что обвиняемый не явится в суд, б) риск причинения ущерба отправлению правосудия, в) риск совершения обвиняемым новых преступлений, или г) высокая вероятность того, что его действия приведут к нарушению общественного порядка.
Важно отметить также релевантное для беларусской действительности требование при обеспечении оперативного доступа к судье после задержания не пренебрегать другими правами задержанного — в том числе правом располагать достаточным количеством времени и адекватными ресурсами для подготовки своей защиты.
Пункт 3 статьи 9 Пакта (или корреспондирующий ему пункт с) статьи 5-3 ЕКПЧ) распространяет свое действие с момента задержания лица до вынесения приговора (или освобождения обвиняемого).
Право быть судимым без неоправданной задержки
Ключевая цель данного права несколько иная: обеспечить должное отправление правосудия (к примеру, в аспекте доступности доказательств, актуальности показаний свидетелей), а также избавить человека от мучительно долгого состояния неопределенности относительно его судьбы.
Данное право начинает действовать с момента предъявления обвинения до вынесения решения в последней инстанции — вне зависимости от примененной меры пресечения. При этом Комитет по правам человека подчеркивает: каждая стадия в данном процессе должна осуществляться в отсутствие необоснованных задержек.
Международные контрольные механизмы подчеркивают: в первую очередь, ответственность за проведение разбирательства без необоснованных промедлений (при обязательном соблюдении всех процессуальных гарантий) лежит на государстве: оно должно организовать свою судебную систему соответствующим образом; недостатки системы, которые государство в силах исправить, не являются оправданием для нарушения статьи 14 Пакта, статьи 6 ЕКПЧ.
Оценивая, выполнило ли государство свое обязательство в конкретном случае, Комитет обращает внимание на:
При этом свойственный беларусской системе формализм также выбивается из стандарта: так, в деле Калашников против России, ЕСПЧ отметил не только необходимость особой оперативности, учитывая, что обвиняемый долгое время находился под стражей, но и общее отсутствие должной распорядительности, заключавшееся в том числе в снятии обвинений и предъявлении новых — по тем же фактическим основаниям, что необоснованно затянуло рассмотрение дела и усугубило положение заключенного под стражу лица.
Данное право начинает действовать с момента предъявления обвинения до вынесения решения в последней инстанции — вне зависимости от примененной меры пресечения. При этом Комитет по правам человека подчеркивает: каждая стадия в данном процессе должна осуществляться в отсутствие необоснованных задержек.
Международные контрольные механизмы подчеркивают: в первую очередь, ответственность за проведение разбирательства без необоснованных промедлений (при обязательном соблюдении всех процессуальных гарантий) лежит на государстве: оно должно организовать свою судебную систему соответствующим образом; недостатки системы, которые государство в силах исправить, не являются оправданием для нарушения статьи 14 Пакта, статьи 6 ЕКПЧ.
Оценивая, выполнило ли государство свое обязательство в конкретном случае, Комитет обращает внимание на:
- сложность разбираемого дела,
- поведение обвиняемого, которое может негативно влиять на длительность процесса,
- а также то, насколько действия самих компетентных органов государства на протяжении всего процесса способны обеспечить оперативность .последнего.
При этом свойственный беларусской системе формализм также выбивается из стандарта: так, в деле Калашников против России, ЕСПЧ отметил не только необходимость особой оперативности, учитывая, что обвиняемый долгое время находился под стражей, но и общее отсутствие должной распорядительности, заключавшееся в том числе в снятии обвинений и предъявлении новых — по тем же фактическим основаниям, что необоснованно затянуло рассмотрение дела и усугубило положение заключенного под стражу лица.
Оперативное рассмотрение дела в условиях эпидемии коронавируса
Итак, обоснованность промедлений определяется, исходя из конкретных обстоятельств дела с учетом вышеупомянутых критериев. Важным вопросом в связи с событиями последних лет является обеспечение справедливого суда в условиях эпидемии Covid19.
Защита прав граждан
«У нас — ковид, приходите завтра»: где заканчиваются обязательства государства «обеспечить» какое-либо право на примере доступа к адвокат
В этом нашем материале можно узнать больше о механизме дерогации, позволяющем государствам на ограниченный промежуток времени отступить [в четко определенных пределах] от обычного уровня реализации отдельных прав в связи с чрезвычайными обстоятельствами — и практике использования данного механизма для отступлений от обязательств по статье, гарантирующей право на справедливый суд, в условиях эпидемии коронавируса.
Эпидемия коронавируса, безусловно, повлияла в том числе на организацию судебной системы и объективную возможность государств должным образом придерживаться своих обязательств в сфере прав человека. Судьи ЕСПЧ осознают это, проводя, однако, границу между оправданными и безосновательными ссылками на «эпидемиологическую ситуацию», требуя от государств быть гибкими там, где это возможно — и необходимо для исполнения их обязательств.
Ярким примером в этом отношении является рассмотренное ЕСПЧ в 2022 г. дело Q. и R. против Словении. Дело касалось разрешения вопроса о возможности опеки бабушки и дедушки над внуками, оставшимися без родителей. На момент вынесения решения в ЕСПЧ, на национальном уровне дело рассматривалось уже шесть лет. Следуя вышеупомянутым критериям, обосновывая промедления, государство отметило
«…ограничения, вызванные связанным с Covid19 кризисом, вполне могли негативно повлиять на сроки рассмотрения дел в национальных судах. Тем не менее, Суд не может быть уверенным в том, что в данном деле это соображение освобождает государство от ответственности за промедление. Представляется, что, если бы дело было классифицировано как «срочное», оно могло быть беспрепятственно и оперативно рассмотрено и в периоды ограничений, связанных с эпидемиологической ситуацией…»
Исходя из того, что основная ответственность за затянувшееся рассмотрение в данном случае лежала на государстве, а также руководствуясь вышеупомянутым критерием важности последствий промедления для заявителя, судьи ЕСПЧ постановили, что в описанных обстоятельствах важность сохранения тесного контакта между внуками и заявителями и возможность установления опеки над детьми являлись достаточными основаниями для того, чтобы государство отдельно позаботилось об оперативном рассмотрении данного дела.
Здесь можно почитать о канадской реакции на эпидемию коронавируса, в рамках которой в том числе были освобождены лица, содержавшиеся под стражей до суда, в случае отсутствия возможности обеспечить оперативное судебное разбирательство — и в целом могла быть предпринята подобная мера (при разумной оценке обстоятельств дела).
Ярким примером в этом отношении является рассмотренное ЕСПЧ в 2022 г. дело Q. и R. против Словении. Дело касалось разрешения вопроса о возможности опеки бабушки и дедушки над внуками, оставшимися без родителей. На момент вынесения решения в ЕСПЧ, на национальном уровне дело рассматривалось уже шесть лет. Следуя вышеупомянутым критериям, обосновывая промедления, государство отметило
- и сложность дела (необходимость привлечения экспертов с целью определить, сможет ли заявитель взять на себя опеку над детьми, а также определении лучших интересов последних — Суд отметил, что одно лишь это обстоятельство не способно оправдать упомянутое промедление),
- и поведение заявителя (в частности, несколько поданных ходатайств — что, по мнению Суда, также не могло существенно повлиять на общий срок рассмотрения дела).
«…ограничения, вызванные связанным с Covid19 кризисом, вполне могли негативно повлиять на сроки рассмотрения дел в национальных судах. Тем не менее, Суд не может быть уверенным в том, что в данном деле это соображение освобождает государство от ответственности за промедление. Представляется, что, если бы дело было классифицировано как «срочное», оно могло быть беспрепятственно и оперативно рассмотрено и в периоды ограничений, связанных с эпидемиологической ситуацией…»
Исходя из того, что основная ответственность за затянувшееся рассмотрение в данном случае лежала на государстве, а также руководствуясь вышеупомянутым критерием важности последствий промедления для заявителя, судьи ЕСПЧ постановили, что в описанных обстоятельствах важность сохранения тесного контакта между внуками и заявителями и возможность установления опеки над детьми являлись достаточными основаниями для того, чтобы государство отдельно позаботилось об оперативном рассмотрении данного дела.
Здесь можно почитать о канадской реакции на эпидемию коронавируса, в рамках которой в том числе были освобождены лица, содержавшиеся под стражей до суда, в случае отсутствия возможности обеспечить оперативное судебное разбирательство — и в целом могла быть предпринята подобная мера (при разумной оценке обстоятельств дела).
См. Индекс прав человека: Право на свободу и личную неприкосновенность, Право на справедливый суд (https://index.belhelcom.org/)
Как дело обстоит в Беларуси
Фактически некритичный подход к выбору меры пресечения для обвиняемых (особенно в политически мотивированных делах), автоматическое применение содержания под стражей до суда в отсутствие механизмов эффективного пересмотра обоснованности именно таких мер — примеры системного нарушения беларусским государством обеих упомянутых статей Пакта (зачастую действие обеих статей пересекается в случае задержанных лиц, которым предъявлено обвинение).
- Отсутствие автоматической возможности предстать перед судом в кратчайшие после задержания сроки,
- отсутствие оценки индивидуальных обстоятельств каждого задержанного или обвиняемого лица при определении меры пресечения,
- практика необоснованно продолжительного содержания под стражей, включая случаи смены обвинений без освобождения лица,
- безосновательный легализм: и задержания, и следующее за ними административное/уголовное преследование по существу являются примерами вмешательства государства в реализацию прав человека. Тем не менее, несмотря на четко предъявляемые и международными обязательствами страны, и Конституцией требования к ограничениям прав и свобод личности. Судьи не оценивают ни соображения правомерности вмешательства, ни вопросы его необходимости и пропорциональности легитимной цели, что подчеркивает их неправомерность и ведет к дополнительным нарушениям прав человека,
Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод: https://www.coe.int/ru/web/compass/the-european-convention-on-human-rights-and-its-protocols. Напоминаем: несмотря на то, что Беларусь не является участницей Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и не признает юрисдикцию Европейского суда по правам человека, ее нормы в совокупности со стандартами, развиваемыми в богатой практике ЕСПЧ, представляют собой не столько образцы лучшей практики, недостижимого идеала, сколько ориентир, к которому должно стремиться общество, идентифицирующее себя в качестве демократического. Анализ аргументации постановлений ЕСПЧ позволяет сделать вывод о том, что разрабатываемые стандарты берут свое начало не в территориальных и экономических факторах, но в базовых понятиях правового государства, уважения прав человека.
Важно отметить: таким лицом не может быть прокурор — по крайней мере, в существующем беларусском контексте и регулировании. Подобное лицо или орган должны иметь свойственные суду черты, в частности — институциональная независимость и беспристрастность. КПЧ последовательно констатирует, что наделение подобными полномочиями беларусских прокуроров противоречит обязательствам государства в этом отношении: см., среди прочих, сообщения Бандажевский против Беларуси (http://hrlibrary.umn.edu/undocs/1100-2002.html), Сманцер против Беларуси (https://protivpytok.org/wp-content/uploads/2011/12/Smancer_vs_Belarus.pdf).
Автоматическая проверка — отдельное требование, содержащееся, в частности, в практике ЕСПЧ. Отсутствие автоматического механизма проверки законности задержания ставит лицо в уязвимое положение (п. 195: https://www.echr.coe.int/documents/d/echr/guide_art_5_eng)
См. пункт 203: https://www.echr.coe.int/documents/d/echr/guide_art_5_eng
См. практику ЕСПЧ: Idalov v. Russia [GC], 2012, п. 140; Tase v. Romania, 2008, п. 40; Castravet v. Moldova, 2007, п. 33; Belchev v. Bulgaria, 2004, п. 82.
См. практику КПЧ: Rouse v. Philippines (CCPR/C/84/D/1089/2002), п. 7.4, Arredondo v. Peru (CCPR/C/69/D/688/1996), п. 10.6, and Shalto v. Trinidad and Tobago (CCPR/C/53/D/447/1991), п. 7.2.
При этом важно отметить: содержание под стражей до суда является дополнительным фактором, указывающим на необходимость оперативного разбирательства дела: п. 35 http://hrlibrary.umn.edu/russian/gencomm/Rhrcom32.html
или due diligence — принцип, требующий приложить все разумные усилия для должного исполнения обязательства, в данном случае — обеспечения оперативного рассмотрения дела при соблюдении остальных гарантий справедливого суда.
См. п. 79 решения для деталей: https://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-215476
В качестве примера, см. формулировки статей 14, 19, 21, 22 Пакта (https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pactpol.shtml).
Ст. 23: «Ограничение прав и свобод личности допускается только в случаях, предусмотренных законом, в интересах национальной безопасности, общественного порядка, защиты нравственности, здоровья населения, прав и свобод других лиц.» (https://president.gov.by/ru/gosudarstvo/constitution)
