Несмотря на декларируемую цель «‎анэтиэкстремистского законодательства», в том числе и статьи 130 УК, противодействовать призывам к преступлениям на почве ненависти против групп населения, нуждающихся в дополнительной защите, такое законодательство все чаще используется беларусскими властями для оказания давления на политических оппонентов. После президентских выборов в 2020 году статья 130 УК стала одним из самых распространенных инструментов для полномасштабных репрессий в отношении людей, высказывающихся против действий авторитарного режима.

Цель данного материала – проанализировать положения методических рекомендаций с тем, чтобы получить представление о методах работы властей, оценить риски применения статьи к различным формам высказываний, и соотнести толкование Следственным комитетом (СК) норм о разжигании розни с требованиями международного права. Для соответствующего анализа мы исследуем Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 года (как договор, нормы которого имеют обязательную силу для Беларуси), Замечания общего порядка к данному пакту (как средства дополнительного толкования), ряд документов, содержащих экспертные рекомендации (не имеющие обязательной силы для Беларуси, однако представляющие собой авторитетные рекомендации к толкованию норм вышеупомянутого пакта), Европейскую конвенцию о правах человека и практику Европейского суда по правам человека (не могут быть прямо применены к Беларуси так как страна не является членом Советы Европы, однако имеют, как минимум, исследовательскую ценность ввиду множества аналогий между антиэкстремистским законодательством Беларуси и России, в отношении которой вынесен ряд прецедентных решений, кроме того, могут использоваться для толкования норм международного права, а также являются наиболее прогрессивным взглядом на систему прав человека со стороны суда), а также некоторые документы, опубликованные в рамках деятельности международных организаций.

В самом начале анализируемого документа указывается, что статья 130 УК имеет международно-правовую природу, после чего приводятся ссылки на список международно-правовых актов, которые рекомендуется использовать для толкования норм статьи. Так, в документе фигурируют ссылки на Всеобщую декларацию прав человека (далее – ВДПЧ), Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, Международный пакт о гражданских и политических правах (далее – Пакт), Международную конвенцию о ликвидации всех форм расовой дискриминации, и даже на Конвенцию Совета Европы № 5 «О защите прав человека и основных свобод» (далее – ЕКПЧ), которая не имеет обязательной силы для Беларуси.

Действительно, статья 130 УК не является каким-то специфическим беларусским изобретением. Она должна была быть внедрена в национальное законодательство в рамках имплементации статьи 20 Пакта, которая закрепляет, что «‎всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом». В то же время, анализируя другие нормы вышеупомянутых актов, можно заметить, что толкование статьи 130 УК судами и правоохранителями, а также последующая практика ее правоприменения, нарушает сразу ряд норм международно-правовых актов, на которые ссылается СК:

● статья используется для наказания за комментарии с критикой властей и призывами к сопротивлению, за неугодное режиму мнение о социально-политических событиях и историческом прошлом, за опубликование информации о нарушениях прав человека – тем самым нарушается право на свободу выражения мнения (статья 19 Пакта, статья 19 ВДПЧ, статья 10 ЕКПЧ). Напомним, что международные акты предусматривают весьма ограниченное число случаев, когда свобода слова может быть ограничена.

● статья 130 УК используется исключительно для уголовного преследования оппонентов власти, в то время как попытки привлечь сторонников власти к ответственности по данной статье игнорируются правоохранительными органами – нарушается право не подвергаться дискриминации по признаку политических убеждений (статья 26 Пакта, статья 7 ВДПЧ, статья 14 ЕКПЧ);

● в ходе следственных и судебных процессов по данной статье (как и по другим «‎политическим» статьям) обвиняемые часто не имеют достаточного времени и адекватных возможностей ознакомиться с материалами дела. Силовики применяют физическое и психологическое насилие по отношению к обвиняемым для принуждения последних к даче ложных показаний против себя. Суды практически никогда не приобщают к делам независимые экспертизы и не принимают к сведению доводы подозреваемых.. Практически все заседания по данной статье проводятся в закрытом режиме по надуманным основаниям. Во время процесса обвиняемые находятся в клетке и часто в наручниках в нарушение презумпции невиновности – нарушается право на справедливое судебное разбирательство (статья 14 Пакта, статья 10 ВДПЧ, статья 6 ЕКПЧ);

● в ходе следственных действий по ст. 130 УК (как и по другим политическим статьям), силовые ведомства часто проводят обыски без соответствующего ордера, необоснованно прибегают к средствам перехвата корреспонденции и слежки в целом, применяют физическое и психологическое насилие для получение доступа к электронным устройствам подозреваемых. Силовики публикуют «‎покаянные видео», на которых задержанные, в том числе по данной статье, под давлением признаются в преступлениях, которых не совершали; также на таких видеозаписях часто показываются личные переписки задержанных и интимные факты их личной жизни – нарушается право на частную жизнь (статья 17 Пакта, статья 12 ВДПЧ, статья 8 ЕКПЧ);

● использование насилия и практики применения «‎покаянных видео» правоохранителями в уголовном процессе могут в определенных случаях трактоваться как применение пыток – нарушается право не подвергаться пыткам (статья 7 Пакта, статья 5 ВДПЧ, статья 3 ЕКПЧ).

Также в документе упоминается, что «‎родовым объектом преступления», предусмотренного статьей 130 УК, является безопасность человечества. Данная статья действительно отнесена к главе УК под названием «‎Преступления против мира и безопасности человечества» наравне с такими особо тяжкими преступлениями как ведение агрессивной войны, акт международного терроризма, геноцид. По нашему мнению, квалификация «‎разжигании вражды» как международного преступления и закрепления соответствующего крайне сурового наказания (лишение свободы сроком до 12 лет) не может считаться оправданным, так как только самая тяжелая форма «языка вражды», в частности подстрекательство к геноциду, которая очевидно не покрывается диспозицией статьи 130 УК в нынешней редакции, может относится к данной категории преступлений (например, деятельность «‎Радио тысячи холмов» во время геноцида в Руанде).

Далее в документе рассматривается определение «‎разжигания вражды», поясняются термины, используемые в формулировке статьи, а также описываются элементы преступления. Так, в документе указано, что «‎разжигание расовой, национальной, религиозной либо иной социальной вражды или розни, нарушение прав граждан по признаку расы, национальности или отношения к религии, принадлежности к определенной конфессии или социальной группе направлены на то, чтобы вызвать вспышку насилия, подорвать доверие к органам власти и управления и, в конечном счете, ослабить государство». Из данной формулировки можно сделать вывод, что государство рассматривает статью 130 УК не как инструмент борьбы с нетерпимостью и насилием по отношению к уязвимым группам общества (именно такой может быть правомерная цель «‎антиэкстремистских» мер согласно международным стандартам), а как инструмент защиты репутации представителей власти и государственных организаций, конечная цель применения которого − укрепление режима.

В документе также делаются попытки дать определение практически каждом слову, фигурирующему в диспозиции статья 130 УК: в частности, приводятся крайне широкие определения терминов «‎вражда» и «‎рознь», которые на практике также не имеют четкого устоявшегося значения. Кемденские принципы по свободе выражению и равенству закрепляют, что ограничения на свободу выражения мнения должны быть ясно и узко определены и соответствовать важному общественному интересу, а также не должны являться чересчур обширными, то есть не ограничивать свободу слова в широкой или ненаправленной манере. Сиракузские принципы также закрепляют, что правовые нормы, ограничивающие пользование правами человека, должны быть четко изложены и доступны каждому. Предсказуемость правоприменения – одно из базовых свойств права, именно поэтому законодательство демократических стран стремится к понятности и однозначности. В то же время, глядя в текст статьи 130 УК неподготовленный человек, незнакомый с практикой ее применения, вряд ли сможет эффективно разобраться, какие именно действия могут быть признаны преступлением. Определения ряда терминов из статьи 130 УК, которые приводятся в Методических рекомендациях СК, из-за своего крайне широкого характера не вносят ясности в понимание статьи 130 УК для обывателя. Более того, Методические рекомендации не публикуются в публичном доступе, в связи с чем простому человеку не представляется возможным ознакомиться с какими-либо пояснениями к статье 130 УК в целом. Данная расплывчатость в определениях приводит к тому, что в обществе размываются рамки того, что наказуемо, а что нет, в связи с чем люди предпочитают вовсе не высказываться на чувствительные темы во избежание неприятностей с законом.

В документе указывается, что к действиям, которые составляют объективную сторону рассматриваемого преступления, относятся не только призывы к совершению насилия над определенной группой, но и действия, с насилием не связанные. Так, в состав преступления входят не только «‎высказывания, обосновывающие необходимость геноцида, массовых репрессий, депортаций, совершения иных противоправных действий, в том числе применения насилия в отношении представителей какой-либо группы», но и, например, «‎унижение представителей определенной расы, национальности, конфессии или социальной группы» или «‎распространение идей, взглядов, оценок или призывов, подрывающих доверие, уважение» к представителям той или иной группы. В то же время международные стандарты говорят о необходимости разделять «‎насильственный» и «‎ненасильственный» экстремизм и что подлежать уголовному преследованию должен только первый. Так, в тематическом Докладе Верховного комиссара ООН по правам человека говорится, что «‎некоторые внутренние законы и политические меры направлены на борьбу с экстремизмом, но при этом не называют его «насильственным», и «‎если соответствующие меры не ограничиваются «насильственным» экстремизмом, существует опасность, что они будут нацелены на сам факт наличия мнения или убеждения, а не на фактические действия». Также согласно стандартам Йоханнесбургских принципов, выражение мнения не должно рассматриваться как угроза национальной безопасности и ограничиваться, в случае если оно представляет собой критику или оскорбление нации, государства или его символов, правительства», а также «‎неодобрение, по вопросам религии, свободы совести или убеждений», если только эта критика не направлена на подстрекательство к насильственным действиям или же может повлечь такие действия.

Далее документ переходит к своей самой проблемной части, а именно к тем социальным группам, который должны защищаться ст. 130 УК. В документе говорится, что под «‎социальной группой» следует понимать «‎совокупность людей, объединенных общими социально-значимыми признаками и интересами, жизнедеятельность которых направлена на достижение полезных для общества и государства целей. Также «‎социальной группой» следователи признают только те группы, которые имеют определенный государством статус, правоспособность и правосубъектность (являющиеся субъектами права), а также существование которых признается государством ввиду исторически сложившихся традиций. Таким образом, в Беларуси под защиту от вражды могут подпадать только те группы общества, существование которых угодно и полезно режиму и чьи ценности не идут вразрез с авторитарным политическим курсом, а также только группы, статус которых урегулирован беларусским законодательством. Соответственно, например, представители ЛГБТК+ сообщества, которые в правовых системах демократических стран без сомнений считались бы социальной группой, нуждающейся в дополнительной защите, в Беларуси не будут считаться социальной группой в рамках статьи 130 УК и не будут законодательно защищены от проявлений ненависти, так как государство считает данную группу враждебной своему идеологическому порядку. Также из практики применения статьи можно сделать вывод, что под защиту не будут попадать представители многих профессиональных групп: например, независимые журналисты, не прошедшие государственную аккредитацию, либо адвокаты, которые были лишены адвокатской лицензии, так как фактически они были лишены «‎определенного государством статуса».

Автор_ками документа приводятся примеры групп людей, которые могут считаться «‎социальными группами». Перечислены группы, в отношении которых в международном праве действительно есть консенсус о необходимости дополнительной защиты: например, коллективы людей с ограниченными возможностями (люди с инвалидностью) и возрастные группы (дети). Упоминается, что «‎социальными группами» являются различные «‎союзы», например «‎союз женщин», при этом женщины как в целом представительницы гендера в качестве «‎социальной группы» не упоминаются. В объем данного понятия следователи на практике включают профессиональные группы: чиновников, сотрудни_ц правоохранительных органов (сотрудни_ц милиции, в том числе специальных подразделений; прокуроров; сотрудни_ц госбезопасности), следователей, судей, прогосударственных журналист_ок и активист_ок; то есть фактически только группы, обеспечивающие существование режима. Уголовному преследованию подвергаются люди, оставившие критические комментарии в отношении таких групп в контексте массовых нарушений ими прав человек в Беларуси либо распространявшие персональные данные представителей групп, которых подозревают в таких нарушениях.

Европейский суд по правам человека в своем знаковом решении по делу «Савва Терентьев против России» указал, что сотрудни_цы правоохранительных органов не могут считаться уязвимой социальной группой в случаях, когда предполагается «разжигание вражды», и не нуждаются в повышенной защите от резких комментариев, особенно в условиях, когда такие комментарии представляют собой законную критику в отношении необоснованного или незаконного поведения государственных служащих. Согласно Йоханнесбургским принципам, не могут ограничиваться мнения, которые «‎представляют собой критику или оскорбление нации, государства или его символов, правительства, государственных ведомств или государственных и общественных деятелей», если отсутствует подстрекание к насилию. Также не могут ограничиваться выражения мнений, которые «‎направлены на передачу информации о предполагаемых нарушениях международных стандартов прав человека».

В тексте документа приводятся примеры групп людей, которые не должны считаться социальной группой применительно к статье 130 УК, – в частности, «‎алкоголики, наркоманы, лица без определенного места жительства, занимающиеся бродяжничеством, попрошайничеством, проституцией». Во-первых, следует отметить, что составитель_ницы документа используют некорректную лексику, создающую негативный образ у описываемых групп. Так, например, правильно упоминать не «‎алкоголик» и «‎наркоман», а «‎человек с алкогольной или наркотической зависимостью»; не «‎проституция», а «‎секс-работа». Во-вторых, данные группы более, чем другие группы населения, подвержены социальной изоляции и проявлению ненависти на основании множества деструктивных стереотипов и предрассудков в отношении них. Несмотря на то, что в международном праве пока не закреплено определение «‎уязвимости», а ее критерии не были сформулированы, можно с уверенностью сказать, что данные группы находятся в зоне риска угнетения, дискриминации и невозможности в полной мере воспользоваться своими правами и свободами и, напротив, должны подпадать под дополнительную законодательную защиту, в том числе как «иная ‎социальная группа» в рамках статьи 130 УК.

Защита статьей 130 УК социальных групп, обладающих "силой", самостоятельными механизмами защиты противоречит самой сути защищаемого интереса – не сделать жизнь и так притесняемых и ограниченных в правах групп еще более тяжелой. Данная статья должна защищать "слабых", а не "сильных".

Далее документ приводит инструкции по квалификации тех или иных действий как «‎разжигании вражды», в том числе приводит примеры того, какие примеры не подпадают под данное понятие. Так, указано, что «‎критика политических партий (организаций), общественных, идеологических и религиозных объединений, политических, идеологических или религиозных убеждений, национальных или религиозных обычаев сама по себе не должна рассматриваться как действие, направленное на возбуждение расовой, национальной, религиозной либо иной социальной вражды или розни». Данный тезис анализируемого документа в целом соответствует международно-правовым стандартам, однако на практике все так же применяется для репрессий: уголовному преследованию по статье 130 УК подвергались люди, осуществившие критику участников провластных военно-патриотических клубов и критику людей, поддерживающих режим Лукашенко в целом. Также указано, что «‎не является преступлением, предусмотренным ст. 130 УК, высказывание суждений и умозаключений, использующих факты межнациональных, межконфессиональных или иных социальных отношений в научных или политических дискуссиях и текстах и не преследующих цели возбуждения …розни». В то же время на практике высказывания в ходе политических дискуссий, например против российского агрессии, часто приравниваются к разжиганию «‎национальной вражды».

Далее документ описывает общую схему расследований преступлений о «‎разжигании розни». Предлагаем рассмотреть предписанные тактики расследования через призму Рабатского плана действий по запрету пропаганды национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющей собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию. Рабатский план рекомендует использовать тест из шести частей для определения высказываний, подлежащих ограничению и преследованию в уголовном порядке.

● Контекст (следует поместить высказывание в социальный и политический контекст, преобладавший в тот момент, когда высказывание было сделано или распространялось).

В Методических рекомендациях не содержится рекомендации анализировать контекст высказывания при расследовании дел о «‎разжигании вражды», что не соответствует стандартам Рабатского плана

● Оратор (необходимо учитывать положение или статус говорящего в обществе, в том числе по отношению к искомой аудитории высказывания).

В Методических рекомендациях упоминается необходимость досконально изучить личность подозреваемого в «‎разжигании вражды». В частности, рекомендуется допрашивать родственников, знакомых, коллег, одноклассников, коллег по работе, которые могли быть осведомлены «‎о возможной нетерпимости и враждебности преступника» к определенным группам. Предлагается прослушивать телефон подозреваемого и анализировать разговоры на предмет наличия «‎экстремистских взглядов и убеждений» у подозреваемого, а также проводить освидетельствование подозреваемого на предмет установления наличия на теле татуировок «‎экстремистского содержания». Во всех данных случаях анализируются лишь персональные взгляды подозреваемого на предмет того, является ли человек приверженцем «‎экстремистских» идеологий и способен ли он в целом совершить преступления «‎экстремистского характера». При этом международный стандарт предусматривает изучение личности высказывающегося совсем с другой стороны – не с точки зрения, высказывался ли он раньше на ту же тему или поддерживает ли какую-либо идеологию, а с той, какое у него положение по отношению к искомой аудитории высказывания. То есть, для СК, которое проводит расследование на основании Методических рекомендаций, не будет иметь значения, совершил ли высказывание популярный политик с многочисленной аудиторией, поддерживающей его и готовой к каким-либо действиям, либо же это сделал никому не известный человек, далекий от социально-политической повестки, который решил оставить единичный комментарий в интернете. Таким образом, рекомендации указанные в документе не соответствуют требованиям Рабатского плана.

● Намерение (анализ наличия умысла, так как халатность и безрассудство не являются достаточными основаниями для преследования);

В Методических рекомендациях указано, что субъективная сторона преступления по статье 130 УК характеризуется виной в виде прямого умысла, то есть в случае когда лицо осознавало «‎общественную опасность своего действия или бездействия, предвидело их общественно опасные последствия и желало их наступления», а также «‎специальной альтернативной целью» имело возбудить вражду. Следовательно, в данном случае закрепляется обязанность проанализировать критерий «‎намерение», что формально соответствует требованиям Рабатского плана. В судебной практике же наличие или отсутствие умысла не влияет на желание наказать человека. Многие люди, являвшиеся обвиняемыми в «‎разжигании вражды» во время судебного процесса заявляли, что своими высказываниями они лишь хотели высказать свое критическое мнение на социально-политические темы, чаще всего на эмоциях в связи с массовыми нарушениями прав человека в Беларуси. При этом люди не предполагали, что силовики и суды используют настолько широкое толкование норм статьи 130 УК, что любой комментарий с негативной коннотацией о каких-либо социальных группах может считаться «‎разжиганием вражды». Напомним, что предсказуемость правоприменения является одним из принципов права.

Так, например, культурная менеджерка Мия Миткевич была приговорена к 3 годам лишения свободы, несмотря на то, что в суде заявляла что своими комментариями она «‎хотела высказать мнение и выплеснуть эмоции без каких-либо последствий», «‎не преследовала цели навредить кому-либо, разжечь социальную вражду или провоцировать кого-то к активным действиям», а также добавила, что не знала о существовании в данном составе преступления «‎признака социальной принадлежности».

● Содержание или форма (анализ того, насколько прямым и провокационным было высказывание; рассмотрение формы и стиля, характера выдвинутых оратором аргументов, сбалансированность аргументации);

Указывается необходимость проведения по каждому уголовному делу судебных лингвистической и психологической экспертиз, что в целом коррелирует с рекомендацией Рабатского плана по анализу формы и стиля высказывания. Однако следует отметить, что во всех делах судебные экспертизы проводят сотрудники государственных учреждений, в частности эксперты Государственного комитета судебных экспертиз Республики Беларусь. Такие эксперты поддерживают политический курс беларусского режима, в том числе его видения на «‎опасность» для государства тех или иных высказываний, связанных с политикой, а также склонны крайне широко толковать различные тезисы: например, часто безобидные призывы, например «‎решать вопросы с властями в рамках закона» могут быть истолкованы как «‎призыв к убийству представителей власти». Более того, непосредственно на судебном процессе судьи всегда отклоняют ходатайства о приобщении к делу исследований, сделанных независимыми экспертами, по различным процессуальным основаниям. Таким образом, практика расследований статьи 130 УК не соответствует требованиям Рабатского плана в контексте принятия к сведению «‎содержания и формы» высказываний.

Тема оспаривания содержания и формы высказывания, а также обоснования неправильности экспертиз и некомпетентности экспертов является самостоятельной комплексной темой, которую очень сложно детально раскрыть в рамках данного материала. Следует порекомендовать активно использовать изложенные в настоящей статье стандарты и использовать все доступные средства правовой защиты. В конечном итоге накопление критической массы понимания неправильности практики применения ответственности по этой и другим статьям даст свои результаты.

● Степень публичности (анализ доступности высказывания, характер адресата, значительность и размер аудитории);

В Методических рекомендациях не содержится каких-либо тезисов по анализу степени публичности высказывания. Иногда в материалах дела фигурирует информация в данной связи (количество просмотров на «‎экстремистской» видеозаписи, количество подписчиков у обвиняемого блогера), однако мы предполагаем, что на практике данная информация практически не влияет на ход судебных процессов по статье 130 УК. На практике уголовному преследованию подвергаются как высказывания, сделанные в личных переписках, небольших или даже закрытых чатах, так и высказывания блогеров с многотысячной аудиторией и их видеозаписи.

● Вероятность реализации призыва, включая неотвратимость (анализ вероятности того, что высказывание могло спровоцировать фактическое действие против целевой группы).

В требованиях к предоставляемым в следственные подразделения органами дознания материалам указывается необходимость собрать «‎сведения о лицах, ознакомившихся с размещенными экстремистскими материалами (например, прочитавших соответствующие сообщения в социальной сети, мессенджере), а также объяснения этих лиц»: в данном случае наблюдается попытка изучения вероятности реализации призыва (о чем думал пользователь, который ознакомился с высказыванием; какой позыв он увидел в нем; готов ли он был совершить какие-либо действия на основании данного высказывания). Тем не менее, на практике силовики и суды считают, что практически любые комментарии, содержащие критику представителей власти, могут с большой долей вероятности стать причиной возникновения очагов насилия в обществе. Так, в рамках «‎дела Зельцера» жителя Бреста осудили на 3 года лишения свободы за комментарий «‎Так этим тварям режимным и надо. Парня жалко» – обвинение посчитало, что данный комментарий мог «вызвать ‎вспышку насилия в отношении сотрудников правоохранительных органов». Также экс-журналиста из Барановичей приговорили к 3 годам лишения свободы за комментарий, в котором он назвал погибшего сотрудника Комитета государственной безопасности «‎собакой» и добавил, что силовики будут и дальше умирать, если «‎продолжат приходить в квартиры честных беларусов» – по версии следствия, комментарий содержит «высказывания, ориентированные на наращивание антигосударственных настроений, одобрение и пропаганду насильственного сопротивления сотрудникам правоохранительных органов Республики Беларусь». Также во многих случаях людей преследуют за комментарии, которые были оставлены за несколько месяцев или даже лет до начала судебного процесса, когда становится очевидным, что за данный временной промежуток не было зафиксировано каких-либо общественно опасных деяний, имеющих прямую причинно следственную связь с высказыванием.

Из логики Рабатского плана вытекает, что для уголовного наказания человека за высказывание, должны быть проанализированы одновременно все вышеперечисленные критерии. Для наложения ограничения на высказывание (в нашем случае - привлечение к уголовной ответственности) результаты анализа каждого из данных критериев должны в совокупности продемонстрировать, что высказывание несет угрозу вспышки насилия. Так, например, человек прямо и в жесткой форме призывает к насилию над какой-либо конфессиональной группой, однако делает это на своей кухне в стране, в которой на протяжении многих лет не наблюдаются межконфессиональные конфликты, при этом все адресаты высказывания не испытывают уважения к данному человеку и не готовы следовать его советам или призывам: в данной ситуации в рамках критерия «‎содержание и форма» высказывание может представляться опасным, в то же время через призму анализа критериев «‎степень публичности», «‎контекст», «‎оратор», «‎вероятность реализации призыва» такое высказывание не представляет опасности, в связи с чем, можно заключить, что по совокупности результатов анализа каждого из критериев по отдельности данное высказывание не должно подлежать ограничению, а оратор – уголовному преследованию. Также в данной связи стоит добавить, что критерии Рабатского плана рекомендуются к использованию не как «‎формула» для вычисления размера наказания за какое-либо высказывание (например, малая аудитория - меньше наказание), а для того, чтобы определить является ли то или иное высказывание вообще преступлением.

Проанализировав положения Методических рекомендаций через призму Рабатского плана, можно сделать вывод, что часть анализируемых положений документа, несмотря на формальное соответствие стандартам Рабатского плана, имеет репрессивный характер применения на практике. Также в Методических рекомендациях не содержится обязательств по анализу контекста и степени публичности высказывания. Таким образом, можно сделать вывод, что Методические рекомендации в полном объеме не соответствуют стандартам, рекомендованных к использованию Рабатским планом.

Защитник в процессе по статье 130 УК, желающий оперировать нормами международно-правовых стандартов, в частности Рабатским планом, может аргументировать необходимость принятия во внимание судом его норм, а также ссылаться непосредственно на его нормы следующим образом:

Также в контексте описания процесса расследования указывается, что по каждому уголовному делу «‎должны выявляться причины и условия, способствовавшие совершению преступления», при этом, «‎не дожидаясь окончания расследования, должны приниматься меры по исключению распространения, изготовления, хранения информационной продукции, содержащей призывы к экстремистской деятельности». Таким образом, в документе, по всей видимости, содержатся рекомендации по ограничению доступа к каким-либо материалам, которые, по данным следствия, могли сподвигнуть человека на какие-либо «‎запрещенные» высказывания, а также ограничения доступа к самим высказываниям. При чем эти меры рекомендуется принимать до суда и, соответственно, до признания человека виновным в преступлении, а его высказывания – незаконным. В тексте документа содержится множество тезисов о процессе расследования (т.е. когда человек находится в статусе подозреваемого или обвиняемого), которые грубо противоречат принципу презумпции невиновности. Так, в документе упоминаются следующие тезисы, нарушающие данный принцип:

● «‎осмотр компьютерной техники, планшетов, мобильных телефонов, находящихся в пользовании виновного»;

● «‎допросы …, осведомленных о возможной нетерпимости и враждебности преступника»;

● «‎обыск по месту регистрации, жительства, работы лица, совершившего преступление».

Напомним, что пункт 2 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года, каждый обвиняемый в уголовном преступлении имеет право считаться невиновным, пока виновность его не будет доказана согласно закону. Согласно пункту 30 Замечаний общего порядка номер 32, которые толкуют вышеупомянутую статью Пакта, с лицами, которым предъявляются обвинения в совершении уголовного деяния, следует обращаться в соответствии с принципом невиновности, а все государственные органы власти обязаны воздерживаться от предрешения исхода судебного разбирательства, например, воздерживаясь от публичных заявлений, в которых утверждается о виновности обвиняемого.

В конце документа указывается, что органами дознаний при рассмотрении заявлений о «‎разжигании вражды» розни и собирании доказательств «‎неоправданно редко используются предоставленные им действующим законодательством возможности проведения оперативно-розыскных мероприятий. В частности, приводятся рекомендации чаще использовать контроль за подозреваемым в сетях электросвязи, также приводится подробный перечень специальных методов, которые могут применяться для установления лица, который может быть причастен к «‎разжиганию вражды»:

● слуховой контроль средств электросвязей (прослушивание и запись); контроль почтовых отправлений,

● наложение ареста на почтово-телеграфные или иные отправления;

● проведение фоноскопической экспертизы по записям переговоров подозреваемого;

● проведение почерковедческой и автороведческой экспертиз текста, написанного подозреваемым;

● проведение обысков по месту регистрации, жительства, работы лица;

● направление международных поручений об оказании правовой помощи о получении у владельцев веб-ресурсов сведений о владельце, дате, времени, ip-адресах регистрации в социальной сети пользовательских страниц и размещения материалов. В данном случае имеется упоминание получения сведений на основании соглашений между органов внутренних дел Беларуси и России.

Таким образом фиксируются рекомендации к расширению применения различных технологий тотальной слежки за людьми, высказывающих свое мнение по социально-политическим вопросам в Беларуси, причем контролю подвергаются фактически все средства коммуникации: интернет; телефонная, почтовая и телеграфная связи; любые форматы письменной или печатной коммуникации.

В документе упоминается, что часто «‎в материалах проверок, поступающих в подразделения СК для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, отсутствуют объяснения лиц, в отношении которых проводится проверка», а имеются лишь «‎рапорта сотрудников органа дознания, в которых указывается о нецелесообразности получения таких объяснений ввиду того, что эти лица могут уничтожить информационные материалы, технику, скрыться от органа уголовного преследования». Таким образом, следователи подтверждают тенденцию фактической фабрикации дел на основании лишь соображений органов дознания, без принятия к сведению каких-либо аргументов или объяснений со стороны подозреваемого человека, с применением различных надуманных поводов не выслушивать показания показания подозреваемого.

Рекомендации СК по расследованию преступления «‎разжигания вражды» – это фактически руководство по репрессивному применению «антиэкстремистского законодательства», не раз признанного инструментом для неправомерного ограничения права на свободу выражения мнений. Автор_ки документа ставят знак равно между разжиганием вражды и «ослаблением государства» – вывод, делающий фактически невозможным любое высказывание, критическое по отношении к избранному de facto властями политическому курсу. Толкование формулировок статьи недвусмысленно указывает на то, что защите от разжигания вражды подлежат группы, «полезные для государства». Ряд рекомендаций содержит прямые призывы к нарушению других прав человека – например, призыв к расширению слежки за подозреваемыми как эффективному механизму расследования нарушений статьи 130 УК прямо противоречит праву на частную жизнь.

Анализ документа в очередной раз подтвердил, что приоритет властей – использование статьи 130 УК для подавления любого инакомыслия и критики государства. Документ представляет собой коллекцию рекомендаций о том, как даже нейтральные изложенные нормы права должны трактоваться для того, чтобы репрессии против несогласных проводились как можно эффективнее и в наиболее широких масштабах, в то же время упуская истинную цель изначального принятия подобных норм, заложенную нормами международного права.