Прежде всего необходимо отметить, что в международном праве в последнее время преимущественно используется термин “вооруженный конфликт”, а не “война”. В международном гуманитарном праве (далее – МГП) разработаны четкие определения и квалифицирующие признаки для разных типов вооруженных конфликтов. Так, международный вооруженный конфликт (термин, по существу эквивалентный привычному понятию “война”) подразумевает наличие факта применения вооруженной силы одного государства против другого государства. Немеждународный вооруженный конфликт (который часто зовут гражданской войной) подразумевает интенсивные столкновения вооруженных сил государства с негосударственными вооруженными группами или столкновение нескольких таких групп. Любые иные термины, используемые для описания ситуации вооруженного конфликта (“специальная операция”, “военная операция” и тд) юридического значения не несут и на квалификацию ситуации не влияют.

Нет, не влияет. Квалификация зависит исключительно от фактической ситуации: вне зависимости от официального объявления войны, других заявлений сторон конфликта или иных акторов, международный военный конфликт, к примеру, имеет место с момента первого столкновения вооруженных сил государств, что приводит к автоматическому действию норм МГП. Следовательно, нарушающие международное гуманитарное право акторы впоследствии понесут ответственность за преступления, совершенные с момента фактического начала вооруженного конфликта, несмотря на возможное непризнание состояния войны со стороны официальных представителей сражающегося государства.

Нормы МГП призваны предоставлять защиту жертвам и участникам вооруженных конфликтов и регулировать военные действия, исходя из установления баланса между военной необходимостью и гуманностью. Они распространяют свое действие на все стороны в равной степени автоматически с момента фактического начала вооруженного конфликта.

Нет. Констатация существования вооруженного конфликта осуществляется исключительно исходя из фактических обстоятельств. Ни признание состояния конфликта, ни применение норм МГП не зависят от причин развязывания войны и возможностей ее оправдания.
Вопросы легальности применения силы, запрета на вмешательство во внутренние дела государства регулируются отдельным сводом норм – jus ad bellum – предусматривающим, в числе прочего, механизмы для урегулирования конфликтов, которые еще не перешли на стадию вооруженных. Но причины, их мнимость или реальность не меняет ничего в отнесении конфликта к вооруженному, а также к действию МГП.

Начало вооруженного конфликта не влечет за собой автоматическое приостановление действия ППЧ. Несмотря на то, что МГП и ППЧ представляют собой два самостоятельных правопорядка, в условиях войны применяются оба – с целью обеспечить максимально возможную защиту жизни и достоинства человека. Оба правопорядка разнятся в сфере своего применения – в частности, обращение к МГП обусловлено существованием вооруженного конфликта, в то время как применимость ППЧ зависит от наличия юрисдикции соответствующего государства. Принимая во внимание общее правило обусловленности обязательств по защите прав человека контролем над собственной территорией государства и его гражданами, международные суды и трибуналы, тем не менее, неоднократно подчеркивали возможность экстерриториального действия таких обязательств при наличии контроля над лицами, в отношении которых испрашивается защита – подобные ситуации возникают в военное время, к примеру, при оккупации территории противоборствующей стороны или содержании под стражей лиц, находящихся за пределами территориальной юрисдикции государства.
Несмотря на то, что МГП и ППЧ в ситуации вооруженного конфликта применяются одновременно, некоторые вопросы регулируются преимущественно одним из сводов норм: так, гарантии справедливого суда более тщательно разработаны в практике органов, осуществляющих контроль за исполнением обязательств в области прав человека. Запрет произвольного лишения права человека на жизнь продолжает действовать в военное время, однако критерии “произвольности” меняется в отношении комбатантов и определяются уже в МГП в качестве lex specialis – то есть, норм, более детально регулирующих применение насилия в отношении комбатантов в вооруженном конфликте.
В целом положения МГП и ППЧ в основе своей не вступают в противоречие: проистекающая из принципа гуманности. Третья статья, общая для четырех Женевских конвенций, закрепляет минимальные критерии защиты, обязательные для всех сторон в любом вооруженном конфликте и требует гуманного обращения с лицами, не принимающими непосредственного участия в военных действиях. Следовательно, даже в отсутствие обязательств, проистекающих из международных договоров в области защиты прав человека, защита базовых прав предусматривается и нормами МГП.

Стандарты, закрепленные в международных договорах в области защиты прав человека и разрабатываемые в практике контрольных органов, могут стать недостижимыми для реализации в условиях вооруженного конфликта. В связи с этим ППЧ предусматривает возможность временного отступления (“дерогации”) от определенных обязательств при условии соблюдения процессуальных требований и наличия четкого обоснования необходимости такого отступления. То есть, нельзя просто отменить действие прав человека, ссылаясь на то, что идет война - каждое ограничение должно быть обусловлено и обоснованно. Международные договоры, закрепляющие соответствующие механизмы, обычно перечисляют права человека, отступление от которых недопустимо ни при каких условиях: так, Европейская конвенция по правам человека запрещает отступать от запрета пыток, запрета рабства, запрета на наказание в отсутствие закона и запрета на произвольное лишение жизни за исключением “гибели от правомерных военных действий”. Международный пакт о гражданских и политических правах в дополнение к вышеперечисленным исключениям предписывает невозможность отступления от запрета на лишение свободы за невозможность исполнения договорного обязательства, от права на признание правосубъектности человека, а также от свободы мысли, совести и религии.

Как отмечалось выше, специфика МГП, среди прочего, состоит в четком разделении прав и обязанностей в зависимости от статуса лица. Один из основных принципов МГП – принцип проведения различия, в соответствии с которым для достижения легитимной военной цели – ослабления сил противоборствующей стороны – важно проводить четкое различие между гражданскими лицами и объектами и военными лицами и объектами (первые не могут быть законной целью для нападения). В связи с этим основное деление лиц на категории связано с критерием участия в военных действиях.
К лицам, принимающим непосредственное участие в военных действиях, МГП причисляет комбатантов, лиц, сражающихся в немеждународном вооруженном конфликте, а также гражданских лиц, принимающих непосредственное участие в военных действиях. Эти лица имеют право участвовать в военных действиях и не нести за это впоследствии ответственность за те же убийства или причинение вреда здоровью (при условии соблюдения норм МГП), равно как и право на статус военнопленного – но при этом они сами являются законной целью для нападения в рамках jus in bello, то есть могут быть убиты или получить вред здоровью. Но ключевой принцип - комбатанты воюют с комбатантами, и одни комбатанты могут в военных действиях убить других комбатантов, и это не является преступлением, хотя по внешним признакам это нарушает право на жизнь другого лица. При этом убийство пленного комбатанта, раненного комбатанта, выбывшего из боя остается уголовно-наказуемым деянием, потому что отсутствует признак легитимной цели.

Помимо регулярных вооруженных сил воюющего государства к комбатантам относятся добровольческие отряды, если они удовлетворяют четырем критериям:

• имеют ответственное командование;
• имеют видимые знаки отличия;
• открыто носят оружие;
• соблюдают законы и обычаи войны.

Лица, не соответствующие критериям выше, но участвующие в вооруженных столкновениях теряют право на статус военнопленного и могут впоследствии привлекаться к ответственности за участие в военных действиях. К таким “незаконным комбатантам” относят наемников (лица, основная мотивация которых – получение материальной выгоды за участие в конфликте; главное отличие наемника от добровольца, сражающегося за одну из сторон – не гражданство иного государства, но оклад, в разы превышающий вознаграждение регулярных вооруженных сил), шпионов. Но отказ в статусе комбатанта не означает право другой стороны на произвольное лишение жизни вне боевых действий или отказ от права на справедливое судебное разбирательство. Разница только в том, что действия такого лица не являются действиями с легитимной целью, и уничтожение таким лицом комбатантов другой стороны является “обычным” преступлением.

Лица, не принимающие непосредственного участия в военных действиях, нуждаются в особой защите – это гражданское население, лица, которые более не принимают участия в военных действиях (больные и раненые, потерпевшие кораблекрушение), военнопленные, и так далее.
Применительно к разделению обязанностей по защите прав человека между воюющими сторонами, как отмечалось выше, важен критерий территориального контроля. В случае обретения эффективного контроля (и, следовательно, возможности установить свою администрацию) над территорией противоборствующего государства МГП возлагает на оккупирующую державу ряд обязательств, в том числе – связанных с необходимостью реализации прав лиц, проживающих на данной территории. В частности, оккупирующее государство обязуется:

• обеспечить базовое продовольственное снабжение и доступ населения к медицинской, гуманитарной помощи;
• обеспечить отправление религиозных культов;
• не допускать насильственное перемещение лиц с оккупированной территории и заселение таковой своими гражданами;
• обеспечить должное функционирование судебной власти с обеспечением процессуальных гарантий – и так далее.

Важно отметить, что все вышеперечисленное – правовые нормы, которые соблюдаются не всегда и не всеми. Но отсутствие политической воли для соблюдения конкретных норм не обесценивает важность права и институтов, но указывает на уровень развития и недальновидность лиц, ответственных за принятие решений – вооруженные конфликты завершаются, им на смену приходят национальные суды и международные трибуналы, институт индивидуальной уголовной ответственности за преступления как исполнителей, так и руководителей, а также институт ответственности государства за международно-противоправное деяние с сопутствующей обязанностью предоставить полное возмещение причиненного вреда. Следует отметить, что одна из основных мотиваций на соблюдение МГП, особенно в отношении военных - избежать такого же отношения, направленного уже на своих военных. То есть, цивилизованность помогает, в том числе, своей стороне.