Остальные изменения УПК можно условно разбить на несколько групп.
Первая группа касается
точечного усиления полномочий прокурора в уголовном процессе на досудебной стадии. Так, приняты следующие изменения:
- в п. 41-1 ст. 6 УПК внесено изменение, согласно которому обязательное к рассмотрению письменное требование прокурор может приносить начальнику следственного подразделения и начальнику органа дознания и на стадии доследственной проверки в рамках материала по заявлению или сообщению о совершенном преступлении;
- ст. 172 УПК дополнена ч. 4, в соответствии с которой Генеральный прокурор или лицо, исполняющее его обязанности, могут принять мотивированное решение о передаче заявления или сообщения о совершении преступления для проведения проверки от одного органа уголовного преследования к другому с учетом правил, предусмотренных ч. 2 ст. 174 УПК. В целом это полномочие явно дублирует аналогичное полномочие прокурора по определению подследственности уголовных дел;
- ст. 178, 247, 252 УПК дополнены однотипными положениями об обязанности направления прокурору в течение месяца после принятия решения (а в случае конкретного запроса – немедленно) материалов проверки, по которым принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела, а также уголовных дел, предварительное расследование по которым либо приостановлено, либо прекращено. Несмотря на то, что ранее таких норм в УПК не было, на практике большинство материалов проверок и уголовных дел все равно направлялись в прокуратуру на основании ведомственных актов. Данные изменения фактически лишь закрепляют уже и так действовавший на практике порядок;
- изменился порядок продления сроков следствия, предусмотренный ст. 190 УПК. Так, если ранее следствие могло продлеваться на неограниченный срок как руководством СК и КГБ, так и Генеральной прокуратурой, то теперь председатели СК, КГБ и их заместители могут продлить срок следствия лишь до 12 месяцев, последующее продление осуществляется Генеральным прокурором и его заместителями.
Следующая
группа изменений устанавливает крайне необычное и очень неоднозначное правило:
специальная конфискация подлежит применению даже в случае прекращения производства по уголовному делу по нереабилитирующим основаниям (пп. 3, 4, 7 ч. 1 ст. 29 УПК, ч. 1 ст. 30 УПК). Изменения предусматривают соответствующее полномочие суда по рассмотрению данной категории дел (ст. 33 УПК), а также обязывают орган, ведущий уголовный процесс, отдельно отразить вопрос применения специальной конфискации в постановлении о прекращении уголовного дела (ст. 251 УПК). Данные изменения выглядят крайне спорно и заставляют совершенно по-новому отнестись к основаниям прекращения производства по уголовным делам, в частности к понятию сроков давности привлечения к уголовной ответственности и их значению.
Следующая
группа изменений предусматривает введение новой меры пресечения –
«запрет определенных действий», а также некоторые изменения в нормы, касающиеся других
мер пресечения.
Так, сама по себе мера пресечения в виде запрета определенных действий (ст. 123-1 УПК) сильно схожа с мерой пресечения в виде домашнего ареста. Они обе применяются на основании санкции прокурора, обе предполагают выполнение ряда установленных правил и отказ от осуществления ряда действий. При этом запрет определенных действий не предполагает обязательного нахождения по месту жительства без права покидать его, в чем и выражается основное отличие этих двух мер пресечения.
Помимо введения новой меры пресечения были внесены значительные изменения в уже существующие:
- значительно уменьшен размер суммы взыскания в случае нарушения несовершеннолетним условий меры пресечения в виде отдачи несовершеннолетнего под присмотр (ст. 123 УПК). Со вступлением изменений в силу он будет составлять 50–100 базовых величин (ранее был равен 100–500 базовых величин);
- в ст. 124 УПК существенно изменились размеры залога по уголовным делам. Так, если ранее размер залога вне зависимости от категории дела составлял не менее 100 базовых величин, то со вступлением в законную силу изменений он не может быть менее размера установленного ущерба на момент применения. При этом в зависимости от категории преступления устанавливаются его конкретные минимальные размеры: не представляющее большой общественной опасности – не менее 50 базовых величин, менее тяжкое – не менее 100 базовых величин, тяжкое – не менее 250 базовых величин, особо тяжкое – не менее 500 базовых величин. Для несовершеннолетних размер залога должен составлять не менее 10 базовых величин. Также размер залога может быть снижен наполовину для лиц, достигших общеустановленного пенсионного возраста либо получающих государственную адресную социальную помощь;
- в ст. 125 УПК изменены нормы, касающиеся применения меры пресечения в виде домашнего ареста. Порядок применения тесно переплетен с запретом определенных действий, однако в целом нормы о домашнем аресте практически не изменились;
- ч. 1 ст. 126 УПК дополнена нормой о том, что мера пресечения в виде заключения под стражу применяется лишь при условии, что цели уголовного преследования не могут быть достигнуты применением более мягкой меры пресечения. На практике это ничего не изменит, но добавит в каждое постановление о применении меры пресечения в виде заключения под стражу фразу «цели уголовного преследования не могут быть достигнуты применением более мягкой меры пресечения».
Следующая
группа изменений касается порядка и условий проведения допросов с использованием
аудио-, видеозаписи, предусмотренных ст. 219, 221, 333 УПК. Стоит отметить, что популяризация использования средств видеофиксации при проведении следственных действий велась давно и продолжает вестись. Вместе с тем до настоящего времени применение видеозаписи остается в общей массе следственных действий достаточно редким явлением. В целом можно отметить, что более детальное описание процедуры использования аудио-, видеозаписи едва ли будет способствовать более частому их применению, так как в ст. 219 УПК не были разрешены две основные проблемы, делающие применение аудио-, видеозаписи достаточно редким: во-первых, после проведения такого допроса все равно необходимо дословно фиксировать показания лица в письменном виде, что отнимает достаточно много времени; во-вторых, после проведения такого допроса допрашивавшему необходимо, как правило, еще раз встречаться с допрошенным, чтобы подписать составленный протокол. Вместе с тем по не вполне понятным причинам изменения, внесенные в ст. 221 УПК, делают обязательным применение аудио-, видеозаписи при допросе несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля в возрасте до 14 лет, за исключением случаев несогласия с этим самого несовершеннолетнего или его законных представителей, а также в случаях, не терпящих отлагательства, случаях отсутствия технической возможности применения звуко-, видеозаписи.
Более того, согласно изменениям в ч. 1 ст. 333 УПК оглашение показаний потерпевшего и свидетеля, данных при досудебном производстве, а также воспроизведение звукозаписи их показаний, видеозаписи или киносъемки допроса допускаются по усмотрению суда или по ходатайству сторон в том числе в случае, когда потерпевший или свидетель не достигли 14 лет и в материалах уголовного дела имеется звуко- и видеозапись их показаний. Данная норма кажется достаточно спорной, так как все остальные случаи, когда допустимо воспроизведение без непосредственного допроса в заседании, предполагают такое воспроизведение ввиду невозможности присутствия участника процесса в судебном заседании по объективным причинам. Отнести возраст участника процесса к объективным причинам достаточно сложно.