*Адвокат Лоренцо Азонзи
Целью нашего проекта является способствование построению сильной и независимой адвокатуры. Одно из направлений в этой деятельности – ознакомление беларусских адвокатов с передовым опытом стран, где адвокатура достигла высокого уровня развития и самостоятельности. Вопросы адвокатской этики, взаимоотношения государства и адвокатуры, независимости адвокатуры носят универсальный характер и мало зависят от конкретной страны. Великобритания с институтами барристеров и солиситоров – хороший пример для анализа возникающих прецедентов и перенимания опыта. В конце мая этого года в английских СМИ появилась новость, что английского адвоката оштрафовали за вопросы жертве изнасилования, которые «пересекали черту». Ниже разберемся в ситуации и посмотрим, как работают правила адвокатской этики в странах, где адвокатура заинтересована в защите прав клиентов, а не в том, к какому памятнику возложить цветы.
Контекст: В период 2017-2018 девушка Элли Уилсон училась со своим бойфрендом Дэниелом Макфарлейном в Университете Глазго. Парень Элли изнасиловал ее, после чего девушке удалось тайно записать его признание. С этим признанием британка обратилась в суд, чтобы добиться справедливости. В ходе судебного процесса в 2022 году стороной защиты задавались некорректные и унижающие достоинство пострадавшей вопросы. Не став мириться с поведением адвоката, Элли Уилсон подала жалобу, заявив, что адвокат «травмировал» и «позорил» ее в суде. Адвокат был оштрафован и теперь обязан выплатить Элли компенсацию.
Целью нашего проекта является способствование построению сильной и независимой адвокатуры. Одно из направлений в этой деятельности – ознакомление беларусских адвокатов с передовым опытом стран, где адвокатура достигла высокого уровня развития и самостоятельности. Вопросы адвокатской этики, взаимоотношения государства и адвокатуры, независимости адвокатуры носят универсальный характер и мало зависят от конкретной страны. Великобритания с институтами барристеров и солиситоров – хороший пример для анализа возникающих прецедентов и перенимания опыта. В конце мая этого года в английских СМИ появилась новость, что английского адвоката оштрафовали за вопросы жертве изнасилования, которые «пересекали черту». Ниже разберемся в ситуации и посмотрим, как работают правила адвокатской этики в странах, где адвокатура заинтересована в защите прав клиентов, а не в том, к какому памятнику возложить цветы.
Контекст: В период 2017-2018 девушка Элли Уилсон училась со своим бойфрендом Дэниелом Макфарлейном в Университете Глазго. Парень Элли изнасиловал ее, после чего девушке удалось тайно записать его признание. С этим признанием британка обратилась в суд, чтобы добиться справедливости. В ходе судебного процесса в 2022 году стороной защиты задавались некорректные и унижающие достоинство пострадавшей вопросы. Не став мириться с поведением адвоката, Элли Уилсон подала жалобу, заявив, что адвокат «травмировал» и «позорил» ее в суде. Адвокат был оштрафован и теперь обязан выплатить Элли компенсацию.
*Элли Уилсон
Согласно п. 20 Основных принципов работы юристов, они пользуются гражданским и уголовным иммунитетом за соответствующие заявления, сделанные добросовестно в письменных или устных выступлениях или во время их профессиональных выступлений перед судом, трибуналом или другим юридическим или административным органом. Однако у этой свободы добросовестных высказываний есть границы, которые можно проследить в жалобе Элли Уилсон на действия адвоката Лоренцо Алонзи.
Дэниел Макфарлейн был признан виновным в изнасиловании г-жи Уилсон и приговорен к пяти годам тюремного заключения. Лоренцо Алонзи защищал в суде бывшего бойфренда Элли. По словам Элли, адвокат «неоднократно переходил черту» при ее допросе во время судебного процесса по делу об изнасиловании.
В какой-то момент суда Алонзи «злоупотребил своим привилегированным положением», спросив г-жу Уилсон, есть ли у нее нарциссическое расстройство личности, несмотря на отсутствие сообщений или диагноза этого состояния. Г-жа Уилсон ответила, что нет.
После того как Макфарлейн был признан виновным в изнасиловании, адвокат заявил суду, что его клиент «влюбился не в того человека», что ему не место в суде и что «трудно не увидеть во всем этом несправедливость».
Поэтому после суда Уилсон пожаловалась на то, как Алонзи выражал свои мнения и задавал вопросы во время перекрестного допроса, а также на его речевые выражения во время заключительных речей и вынесения приговора.
Дисциплинарный комитет Коллегии адвокатов Шотландии, к которой принадлежит Алонзи, установил, что поведение Лоренцо Алонци можно приравнять к «неудовлетворительному профессиональному поведению» в 6 из 11 жалоб, поданных Элли Уилсон, хотя это и не является профессиональным проступком.
В комитете с сожалением заявили, что г-н Алонзи не принял ясных и однозначных действий по предотвращению каких-либо нарушений и не принес безоговорочных извинений. Он отметил, однако, что он «сожалеет о любом огорчении, причиненном заявителю, а также о любой невежливости по отношению к суду». Комитет процитировал высказывания Алонзи о том, что адвокат стал жертвой значительной негативной огласки ситуации.
Комитет заявил, что Элли Уилсон была сильно расстроена и огорчена, и отметил время и самоотдачу, которые она потратила на подачу жалобы. Он присудил компенсацию в размере 1000 фунтов стерлингов и строгий письменный выговор адвокату.
По результатам рассмотрения заявления, заявительница заявила: «Г-н Алонзи не выразил раскаяния в своих действиях и, похоже, больше обеспокоен ущербом, нанесенным его репутации, чем вредом, который он причинил. Мне трудно ощутить завершенность, когда нет извинений».
Г-жа Уилсон высказала мнение, что действия таких защитников, как г-н Алонзи, могут отбить желание и смелость у других людей выступать против несправедливости, но она считает, что его наказание послужит сильным сигналом другим адвокатам, которые нарушают правила профэтики адвоката. «Я надеюсь, что это создаст прецедент и покажет адвокатам и другим юристам, что их действия имеют последствия и они не могут говорить и делать все, что им заблагорассудится, невзирая на закон».
«Этот процесс длился полтора года и был далеко не простым», - объяснила г-жа Уилсон. «Чтобы подать жалобу, мне нужно было получить доступ к стенограмме судебного заседания, которая в то время стоила тысячи долларов. Я собрала на это средства, что, в свою очередь, помогло убедить правительство Шотландии отказаться от платы за стенограмму для жертв! У меня не было адвокатов, которые могли бы мне помочь. Я не являюсь профессиональным юристом, поэтому мне пришлось приступить к изучению соответствующих разделов закона и кодекса поведения адвокатов. Я часами работала над этой жалобой и общалась с соответствующими органами.
Жалобы такого рода чрезвычайно редки, и, пройдя этот процесс, я могу понять, почему. Это сложный, длительный и дорогой процесс. И это без учета травм и эмоциональных потерь».
Элли Уилсон добавила: «Именно поэтому так много адвокатов действуют в атмосфере безнаказанности. Они верят, что могут говорить или делать все, что хотят, без каких-либо последствий. Они надеются на закрытость и секретность судебной системы, которая скрывает их поведение.
Подобного рода ситуации практически невозможно рассмотреть в беларусской парадигме. В ситуации позитивистского отношения к праву нарушение скорее всего не будет признано таковым без прямого закрепления в законодательстве об адвокатуре - и наоборот, закрепленное "нарушение" будет вменяться вне зависимости от индивидуальной оценки ситуации.
Более того, истории независимой Беларуси известны случаи, когда принимается норма, рассчитанная на однократное применение в прошлом в отношении конкретного адвоката: Правила адвокатской этики в 2021 году дополнили запретом в области отношений адвокатов со своими коллегами о том, что адвокат не может высказывать мнение о виновности или невиновности обвиняемых, защиту которых он не осуществляет. Нужно напомнить, что именно факт высказывания адвоката Д. Лаевского о том, что в «деле Белгазпромбанка» нет доказательств вины не только его подзащитного В. Бабарико, но и иных фигурантов дела, повлек принятие дисциплинарной комиссией Минской городской коллегии адвокатов постановления о лишении Д. Лаевского адвокатской лицензии. Так, новые ППЭ технически "легализовали" уже примененное на практике основание для лишения адвокатской лицензии.
Однако важно помнить, что такое поведение коллегии адвокатов не соответствует международным стандартам адвокатуры. Поэтому так ценно обращать внимание и анализировать ситуации, в которых виден процесс и мотивированная оценка добросовестности, ведется разговор о правах сторон и виден баланс интересов. В этом и заключается суть настоящего правоприменения.
Согласно п. 20 Основных принципов работы юристов, они пользуются гражданским и уголовным иммунитетом за соответствующие заявления, сделанные добросовестно в письменных или устных выступлениях или во время их профессиональных выступлений перед судом, трибуналом или другим юридическим или административным органом. Однако у этой свободы добросовестных высказываний есть границы, которые можно проследить в жалобе Элли Уилсон на действия адвоката Лоренцо Алонзи.
Дэниел Макфарлейн был признан виновным в изнасиловании г-жи Уилсон и приговорен к пяти годам тюремного заключения. Лоренцо Алонзи защищал в суде бывшего бойфренда Элли. По словам Элли, адвокат «неоднократно переходил черту» при ее допросе во время судебного процесса по делу об изнасиловании.
В какой-то момент суда Алонзи «злоупотребил своим привилегированным положением», спросив г-жу Уилсон, есть ли у нее нарциссическое расстройство личности, несмотря на отсутствие сообщений или диагноза этого состояния. Г-жа Уилсон ответила, что нет.
После того как Макфарлейн был признан виновным в изнасиловании, адвокат заявил суду, что его клиент «влюбился не в того человека», что ему не место в суде и что «трудно не увидеть во всем этом несправедливость».
Поэтому после суда Уилсон пожаловалась на то, как Алонзи выражал свои мнения и задавал вопросы во время перекрестного допроса, а также на его речевые выражения во время заключительных речей и вынесения приговора.
Дисциплинарный комитет Коллегии адвокатов Шотландии, к которой принадлежит Алонзи, установил, что поведение Лоренцо Алонци можно приравнять к «неудовлетворительному профессиональному поведению» в 6 из 11 жалоб, поданных Элли Уилсон, хотя это и не является профессиональным проступком.
В комитете с сожалением заявили, что г-н Алонзи не принял ясных и однозначных действий по предотвращению каких-либо нарушений и не принес безоговорочных извинений. Он отметил, однако, что он «сожалеет о любом огорчении, причиненном заявителю, а также о любой невежливости по отношению к суду». Комитет процитировал высказывания Алонзи о том, что адвокат стал жертвой значительной негативной огласки ситуации.
Комитет заявил, что Элли Уилсон была сильно расстроена и огорчена, и отметил время и самоотдачу, которые она потратила на подачу жалобы. Он присудил компенсацию в размере 1000 фунтов стерлингов и строгий письменный выговор адвокату.
По результатам рассмотрения заявления, заявительница заявила: «Г-н Алонзи не выразил раскаяния в своих действиях и, похоже, больше обеспокоен ущербом, нанесенным его репутации, чем вредом, который он причинил. Мне трудно ощутить завершенность, когда нет извинений».
Г-жа Уилсон высказала мнение, что действия таких защитников, как г-н Алонзи, могут отбить желание и смелость у других людей выступать против несправедливости, но она считает, что его наказание послужит сильным сигналом другим адвокатам, которые нарушают правила профэтики адвоката. «Я надеюсь, что это создаст прецедент и покажет адвокатам и другим юристам, что их действия имеют последствия и они не могут говорить и делать все, что им заблагорассудится, невзирая на закон».
«Этот процесс длился полтора года и был далеко не простым», - объяснила г-жа Уилсон. «Чтобы подать жалобу, мне нужно было получить доступ к стенограмме судебного заседания, которая в то время стоила тысячи долларов. Я собрала на это средства, что, в свою очередь, помогло убедить правительство Шотландии отказаться от платы за стенограмму для жертв! У меня не было адвокатов, которые могли бы мне помочь. Я не являюсь профессиональным юристом, поэтому мне пришлось приступить к изучению соответствующих разделов закона и кодекса поведения адвокатов. Я часами работала над этой жалобой и общалась с соответствующими органами.
Жалобы такого рода чрезвычайно редки, и, пройдя этот процесс, я могу понять, почему. Это сложный, длительный и дорогой процесс. И это без учета травм и эмоциональных потерь».
Элли Уилсон добавила: «Именно поэтому так много адвокатов действуют в атмосфере безнаказанности. Они верят, что могут говорить или делать все, что хотят, без каких-либо последствий. Они надеются на закрытость и секретность судебной системы, которая скрывает их поведение.
Подобного рода ситуации практически невозможно рассмотреть в беларусской парадигме. В ситуации позитивистского отношения к праву нарушение скорее всего не будет признано таковым без прямого закрепления в законодательстве об адвокатуре - и наоборот, закрепленное "нарушение" будет вменяться вне зависимости от индивидуальной оценки ситуации.
Более того, истории независимой Беларуси известны случаи, когда принимается норма, рассчитанная на однократное применение в прошлом в отношении конкретного адвоката: Правила адвокатской этики в 2021 году дополнили запретом в области отношений адвокатов со своими коллегами о том, что адвокат не может высказывать мнение о виновности или невиновности обвиняемых, защиту которых он не осуществляет. Нужно напомнить, что именно факт высказывания адвоката Д. Лаевского о том, что в «деле Белгазпромбанка» нет доказательств вины не только его подзащитного В. Бабарико, но и иных фигурантов дела, повлек принятие дисциплинарной комиссией Минской городской коллегии адвокатов постановления о лишении Д. Лаевского адвокатской лицензии. Так, новые ППЭ технически "легализовали" уже примененное на практике основание для лишения адвокатской лицензии.
Однако важно помнить, что такое поведение коллегии адвокатов не соответствует международным стандартам адвокатуры. Поэтому так ценно обращать внимание и анализировать ситуации, в которых виден процесс и мотивированная оценка добросовестности, ведется разговор о правах сторон и виден баланс интересов. В этом и заключается суть настоящего правоприменения.
