На начало февраля 2023 года, то есть за неделю до того, как КПЧ уже не смог принимать жалобы в отношении Беларуси, по данным Группы по петициям УВКПЧ в Комитете по правам человека 189 решений находится на стадии follow up (то есть по ним вынесены соображения КПЧ с признанием нарушения одного или нескольких прав по Пакту) и 264 сообщения зарегистрированы, ожидают рассмотрения Комитетом. В эти цифры еще не входят полученные Комитетом, но пока не зарегистрированные сообщения, которых, по ощущениям от того, сколько юристов работали над подготовкой жалоб, чтобы успеть их подать до 8 февраля, много десятков, а может, и несколько сотен.

Какие убеждения движут этой работой? Я бы лучше ответила на более простой вопрос, который мне часто задают на образовательных мероприятиях: а что даёт обращение в КПЧ? И обычно я называю несколько основных несколько причин, которые мотивируют обращаться в международные органы – вместе и/или по-отдельности.

Для адвоката вопрос «Нужно ли подавать сообщение в КПЧ» – вряд ли вопрос выбора, поскольку адвокат по своим профессиональным обязанностям должен использовать все доступные средства правовой защиты клиента, и, если есть (был) дополнительный правовой механизм, его, как минимум, нужно предложить клиенту, а затем исходить из его/ее информированного решения.

Во – вторых, многого стоит то, что подача обоснованного сообщения в КПЧ – это возможность поднять дело в повестку дня правозащитных механизмов ООН и «выиграть» дело, чего не удалось достигнуть в национальном суде. Для человека, даже если в моменте это не приведет к тому, что откроются двери тюрьмы или нарушение его/ее права не будет остановлено или компенсировано, очень важно, когда на высоком уровне ООН будет признано то, что человек прав, а государство — нет. А для юриста важно добиваться профессиональных успехов, чтобы не утратить желание и стимул работы.

Кроме того, решение КПЧ – это правовая «точка» в деле относительно вопросов нарушения прав человека (что во многих случаях говорит о неправомерности конкретного судебного решения, вынесенного на национальном уровне или иных решений/действий государства). Это решение государство может пытаться игнорировать и не исполнять, но оно не сможет оспорить выводы КПЧ, которые для цивилизованного сообщества не вызывают сомнений. В любой текущей и последующей дискуссии по тому или иному делу, эти выводы остаются аксиомой и могут использоваться как аргумент для разных форм защиты.

При добросовестном отношении государства, решение или временные меры КПЧ могут кардинально повернуть ситуацию, вплоть до того, чтобы спасти человеку жизнь. Исполнение решения может вылиться в отмену или изменение приговора, освобождение заключенного, выплату компенсации, возврат изъятого имущества, публичные извинения и т.д. И этому есть многочисленные примеры, правда, к сожалению, из практики других государств. Но даже неисполненные решения не имеют срока давности, и здесь действительно уместно слово верю - верю в то, что рано или поздно Беларусь исполнит их все.

К тому же, рассмотренные КПЧ сообщения и вынесенные по ним соображения фиксируют определенные факты. Те есть, подавая жалобу мы вносим вклад создание правовой истории, которую потом нельзя будет «переписать». Но это работа не только на ретроспективу, но и на перспективу, так как рекомендации Комитета по изменению законодательства и практики показывают пути будущих реформ.

И, наконец, решения по некоторым стратегическим сообщениям могут создавать новую практику самого КПЧ, толкование Пакта применительно к новым реалиям. Тем самым работа с Комитетом по правам человека способствует развитию международного права и всего правозащитного механизма ООН.

Среди тех, кто работает с КПЧ, всегда было два подхода. Первый - подавать максимальное количество сообщений, чтобы была картина системности проблем. Результаты такой работы правозащитников ярко высветили вопросы системных нарушений свободы мирных собраний и свободы выражения мнения. И в КПЧ в отношении Беларуси таких дел большинство. Вторая позиция – стараться подбирать дела и подавать сообщения, которые продемонстрируют разные проблемы, что позволит, в том числе, создавать прецеденты и новую практику. И тот, и другой подход имеют рацию и дополняют друг друга.

Я, скорее, сторонница второго подхода, и у меня, в силу специфики работы, сообщения – по разным правам. Большинство из них многоэпизодные, которые показывают картину длительного преследования либо проистекают из сложных комплексных дел (в основном уголовных), что затрагивает спектр прав – от права на свободу и права не подвергаться пыткам до свободы выражения мнения и права участвовать в государственных делах. И почти в каждом, конечно, затрагиваются вопросы права на справедливое судебное разбирательство.

К вопросу, зачем мы это делаем, во что верим, у меня довольно утилитарный подход. Я верю в то, что чтобы гражданское общество Беларуси продолжало получать ту поддержку, которую оно получает, кризис у нас в стране, который мы, беларус_ки, видим, надо показывать во вне, подсвечивать тем, кто не так сильно в контексте и кому не так очевиден масштаб репрессий, а главное тем, кто не верит, что репрессии не закончились в 2020 году. Я верю, что если не зафиксируешь нарушение, то считай, что его и не было. А Комитет по правам человека, если признаёт в итоге нарушение, то ещё как их фиксирует. Комитет по правам человека - это доступный способ показать что на самом деле происходит.

Говоря о сообщениях в работе, то я сейчас веду 18 кейсов, направленных в КПЧ в 2021-2023 годах. Плюс еще нескольким людям помогаю по уже поданным сообщениям с комментариями на замечания государства. Для меня было важно осветить в составляемых сообщениях разные события, разные проявления репрессий в отношении гражданского общества Беларуси - административные и уголовные дела по протестам 2020 года, по антивоенным протестам, административная ответственность за флаги на окне, акции возле Куропат, за почтение памяти Романа Бондаренко.

Одно из направленных сообщений касается уголовного преследования моего коллеги-правозащитника, находящегося сейчас в неволе. Мы с моими коллегами считаем, что преследование правозащитников Вясны является нарушением свободы ассоциации и свободы выражения мнения. Также мы попытались обосновать нарушение свободы мирных собраний в случае репрессий за помощь мирным протестующим.

Большинство кейсов связаны со свободой мирных собраний и свободой выражения мнения, а также касаются произвольного задержания, нарушений стандартов справедливого судебного разбирательства и негуманного обращения.

В кейсах, касающихся уголовных дел в отношении мирных протестующих, важно было показать, что уголовные обвинения в массовых беспорядках и действиях, грубо нарушающих общественный порядок - это непропорциональная и абсурдная мера ограничения свободы мирных собраний и свободы выражения мнения.

В случаях с привлечением к ответственности за пикетирование за флаг или белый лист бумаги на окне я пробовала обосновать произвольность толкования судом закона и, таким образом, нарушение права на справедливое судебное разбирательство. Также у меня есть кейс с задержанием в очереди у входа в КГБ, когда люди приходили подать ходатайство об изменении меры пресечения Виктору Бабарико - они были привлечены к административной ответственности за якобы участие в несанкционированном массовом мероприятии, что я тоже обосновывала как произвольное толкование судом закона.

Ещё одна важная категория дел - это уголовные обвинения за диффамацию (оскорбление или клевета на представителей власти). Международным стандартом является декриминализация таких правонарушений, а когда ещё они совершаются на фоне резонансных событий, то возможность свободно выражать своё мнение перевешивает угрозу авторитету и личным интересам представителей власти.

По некоторым кейсам нет прохождения обжалования в суде или апелляционной инстанции. В основном это касается негуманного обращения в условиях лишения свободы. Тут я пробовала обосновать неэффективность в принципе на сегодняшний день беларуских судов как средства правовой защиты по политически мотивированным делам и по заявлениям о жестоком обращении с задержанными.

Отвечая на вопрос, почему я это делаю, хочется в первую очередь отметить, что сообщения в КПЧ были нужны моим клиентам. Все понимали, что процедура обращения в КПЧ длительная, соображений придется ждать несколько лет, и, скорее всего, к моменту вынесения соображений уже будут отбыты наказания (в случае уголовных дел). Все клиенты знали, как Республика Беларусь исполняет (точнее – не исполняет) соображения КПЧ. Но людям было нужно осознание собственной правоты, для них получение положительного решения – это своеобразная моральная компенсация за свои страдания.

Работа с договорными органами ООН была нужна и мне как адвокату. Когда неоднократно сталкиваешься с очевидными нарушениями прав клиента, а обжалование не приводит к восстановлению этих прав, это очень фрустрирует. Подготовка сообщений и дальнейшая работа с КПЧ возвращает ощущение собственной правоты и, выражаясь простым языком, нормальности. Из ситуации беззакония дело клиента снова попадает в правовое поле.

Сообщения в КПЧ были определенными вызовами для меня как профессионала. Удастся ли аргументировать позицию в неоднозначной ситуации? Сможем ли обосновать причины пропуска рекомендуемого срока для подачи сообщения? Убедим ли КПЧ рассмотреть сообщение несмотря на неисчерпание внутренних средств правовой защиты?

Мне кажется, больше всего дел против Беларуси были о нарушении статей 19 и 21 Пакта. Только если раньше сообщения в основном касались дел об административных правонарушениях, то теперь это в основном дела, касающиеся статьи 342 УК. А где уголовное дело, там, скорее всего, будет нарушение статьи 9 Пакта и, возможно, статьи 14. Есть несколько дел, где не были исчерпаны внутренние средства правовой защиты, мы с клиентами доказывали неэффективность подобного исчерпания – и если удастся это доказать, то КПЧ признает наличие в Беларуси системной проблемы.