Конечно, доказывание тезиса о ненарушении Комитетом по правам человека своей компетенции связано с определенной проблемой доказывания отрицательных фактов, которые по общему правилу не доказываются. Так, например, крайне сложно доказать, что не бывает белых ворон. Поэтому нам следует в некоторой степени видоизменить рассматриваемый тезис: "Комитет по правам человека, действуя добросовестно и в соответствии с процедурами, имеет неограниченную компетенцию по толкованию гражданских и политических прав". Соответственно, в том числе, необходимо затронуть и вопросы добросовестности и процедур.
В первую очередь необходимо системно посмотреть на содержание Пакта, квинтэссирующее значение Комитета по правам человека, роль и функции замечаний общего порядка, а также соображений по конкретным сообщениям о нарушении прав человека.
И для этого необходимо выйти за пределы Пакта и обратиться к праву международных договоров. В целом, международное право является предметом общего компромисса и совместного движения мирового сообщества вперед. Оно обладает не очень высоким уровнем детального описания тех или иных положений, скорее, общим характером применяемых слов, в связи с чем крайне важное значение имеют инструменты толкования договоров. Проблема того, что международные договоры заключаются и изменяются крайне небыстро, а жизнь идет вперед, была известна очень давно, в связи с чем существование механизмов толкования и уяснения смысла, который вкладывался в первоначальный акт, крайне важно для существования всей системы международного права.
Однако до перехода к рассмотрению аргументов, связанных с толкованием договоров, следует вспомнить различные подходы вообще к природе права, природе верховенства права, природе различных моделей регулирования – rule by law и rule of law. Первый подход характерен для диктаторских и тоталитарных режимах, в которых источником правил существования и функционирования общества и государства является небольшая группа внутри общества. Для такой модели характерны крайне высокая степень детализации регулирования, прописывание в правовых актах очень подробного перечня разрешенных и запрещенных действий и выведение из-под сферы действия законов всех прямо неурегулированных ситуаций. Примером такого подхода в правовой системе является фраза чиновника: "Покажите, где написано, что вы имеете право так действовать". То есть, сила инструкций и конкретной позиции чиновников подавляет значение законов, Конституции и международных актов. Институты, призванные обеспечивать верховенство права, в такой ситуации или уничтожаются, или полностью становятся зависимыми от исполнительной власти, прекращая выполнять свои настоящие функции.
В противоположность этому, принцип rule of law предполагает существование права как продукта согласия общества, уважение прав человека, влияния принципов права на правоприменение, подчинение законодательства правам человека, Конституции и базовым правовым концептам. Для общества и государства с этим довлеющим механизмом регулирования характерно осознанное правоприменение, установление истинного смысла и значения норм права, анализ норм (а не поиск конкретных запретов и разрешений), поиск баланса защищаемых интересов и прав в конкретных актах правоприменения, учет норм в их взаимосвязи с базовыми принципами права, крайне высокое значение принципов права и базовых установок. В такой модели регулирования не может существовать вопрос чиновника: "Покажите, где написано, что это разрешено", поскольку само разрешение не требуется по базовым принципам. Это для ограничения права необходимо подготовить обоснование и взвесить все аргументы.
Как уже говорилось, rule by law больше характерно для диктаторских режимов, где общество находится в позиции объекта управления и представляет собой исключительно экономический базис для существования надстройки в виде государственных органов. По понятным причинам, в существовании такого режима заинтересована крайне незначительная часть общества, а сами такие режимы не являются устойчивыми. В связи с чем принято считать rule of law и демократию более приемлемыми моделями устройства государства и правовой системы.
Наличие в государстве той или иной модели правового регулирования не определяется существованием конкретной правовой нормы или текстом Конституции. Это комплексное явление, включающее в себя как законодательство (например, в Беларуси ничего не мешает правильному правоприменению, однако право искаженно применяется и изменяется в интересах ограниченной группы лиц), существование институтов с определенными свойствами (независимый суд и адвокатура, средства массовой информации, свободные и открытые выборы и так далее), так и конкретный набор верований и культуры у лиц, занимающихся правоприменением (юристы с двух сторон одного спора должны верить, что Конституция имеет прямое действие, а не относиться к ней, как к бумажке).
Международное право построено по модели rule of law. И это данность, которую нельзя изменить заявлениями или принятием нормативных актов внутри государства. И в рамках этой модели право не равно дословно написанным нормам. Право – это смыслы, балансы интересов, уточнение намерений при принятии тех или иных обязательств и так далее. Это все надо иметь в виду, чтобы понимать сущность и значение толкования норм международных договоров. Аргументы о реальности этого лежат только частично в области содержания конкретных норм, по большей части это базовое значение права как непременного атрибута существования общества. Но без такого отношения к праву невозможно движение вперед, невозможен прогресс, а только регресс, что и наблюдается сейчас в Беларуси.