Как уже говорилось, право на свободу выражения мнения, предусмотренное статьей 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, предполагает, что человек может высказывать свои мнения, убеждения максимально широко, и никто не может принудить его замолчать, даже если это мнение люди могут находить глубоко оскорбительными. Однако один из базовых принципов права – это запрет дискриминации. Ряд социальных групп считаются менее защищенными, подвергаемыми преследованию, и если позволить дополнительное негативное отношение к этим группам или побуждать к нему, то это усугубляет их дискриминацию. Поэтому высказывания, которые могут к этому привести, тем более выраженные на языке вражды, лежат за пределами свобода слова. То есть такое выражение мнения может быть ограничено в целях защиты именно уязвимых групп.
Критерии уязвимости групп прописаны в международных актах достаточно широко - для того, чтобы при появлении нового вида дискриминации давать возможность распространить защиту на вновь выявленную группу. Но следствием этого является также возможность отнесения к уязвимым группам тех, кто таковыми не является, по политическим и иным мотивам. Правовое государство использует широту усмотрения в хороших целях, а неправовое – для плохих, таких как борьба с критикой.
В условиях правильного правоприменения оценка уязвимости группы должна быть четко аргументирована, обоснована. В статье 20 Международного пакта о гражданских и политических правах прямо указаны три критерия: раса, национальность, религиозные верования. При этом международная
практика допускает расширительное толкование: уязвимость группы и, соответственно, повышенная защита ее от нападок, может быть признана и по другим критериям (сексуальная ориентация, маргинальное положение в обществе и т.п.). Напротив, есть группы, которые занимают положение, возвышающее их над другими или которые сами принимают на себя ответственность за обеспечение прав других людей. Эти группы, с очевидность, не требуют дополнительной защиты, иначе баланс в обществе будет еще более нарушаться.
Если обратиться к вопросу, являются ли представители власти группой, которая требует повышенной защиты в свете свободы выражения мнения, то определенным ориентиром может служить постановление Европейского суда по правам человека по делу Саввы Терентьева против Российской Федерации (
оригинал постановления,
перевод постановления), в котором ЕСПЧ указал: “Полиция, правоохранительные, государственные органы, вряд ли можно назвать незащищенными меньшинствами или группой, которая имеет историю угнетения и неравенства, или сталкиваются с глубоко укоренившимися предрассудками, враждебностью и дискриминацией, или уязвимой по какой-то другой причине, и, в принципе, нуждается в повышенной защите от нападений, оскорблений, выставления на посмешище или клеветы”. Подборка дел ЕСПЧ по языку ненависти доступна по
ссылке.Свобода слова предполагает, что ее выражение может и не нравиться кому - то, и даже быть шокирующим. Концепция свободы выражения мнения не предусматривает защиты от любой критики и не гарантирует ничьего комфорта от чужих высказываний. Например, защита субъектов политической сферы от критических высказываний вообще минимальна, поскольку общественный дискурс, пусть даже и жесткий, в политическом процессе является залогом здорового развития демократического общества. На втором месте среди менее защищенных от критики находятся лица и группы, выполняющие публичные функции, например, чиновники, полиция, прокуроры и т.п. Критика является частью процесса по общественному контролю за их деятельностью. Судьи более защищены по сравнению с другими госслужащими, то тем не менее и их действия могут подвергаться критике, если это способствует интересам справедливого отправления правосудия. Далее в этой условной иерархии можно упомянуть другие публичные профессии или группы: блогеров, артистов, музыкантов, адвокатов. И, наконец, обычные граждане пользуются большей степенью защиты от негативной оценки.
Таким образом, легитимный объект правовой защиты от языка вражды – уязвимые группы. Это не означает, что недискриминируемые группы не могут быть защищены в рамках других видов нарушения прав – от клеветы, оскорбления и т.д..
Напомним, что Рабатский план предусматривает следующие критерии для оценки высказываний как языка ненависти:
- контекст. Если он очень напряженный, где одна группа вот-вот применит насилие у к другой другую (например,тутси и хуту), то, видимо, цена слова повышается;
- аудитория. Язык ненависти вряд ли будет иметь место, если это частный разговор, в отличие от обращения, направленного в массы;
- кто оратор, облечен ли он властью либо имеет другое, значительное влияние на целевую аудиторию;
- имеется ли намерение спикера разжечь вражду;
- какова вероятность реализации призыва к ненависти;
- содержание или форма высказывания.
К сожалению, в Беларуси практика по языку ненависти носит совершенно непредсказуемый характер. Статья 130 Уголовного кодекса, предусматривающая ответственность за разжигание вражды, по факту, применяется во всех удобных случаях с целью наказания за инакомыслие. При этом понятие “социальной группы” не соответствует мировой практике – в таким группам относят и милицию, и судей, и чиновников, которые, конечно же не могут быть отнесены к дискриминируемым социальным группам.
Как говорят практики, статья 130 УК в настоящий момент превратилась в “резиновую” статью, которая применяется крайне неизбирательным образом и непредсказуемо в отношении совершенно различных деяний. Мы находимся в точке, когда эта норма используется для того, чтобы бороться с любыми формами критики, которая в демократическом обществе является необходимым элементом.
Вторая проблема белорусского правоприменения – это наказание. Практика международных судов и квазисудебных органов (Комитета по правам человека) идет по пути того, что наказание за выражение мнения, даже если такое ограничение необходимо в интересах защиты легитимных ценностей, не должно принимать форму лишения свободы, если это не привело к насилию и реальным жертвам.