Татьяна Зинякова

Любая ратификация государством международного договора (как Пакт, так и Факультативный протокол к нему являются такими договорами) влечет за собой принятие государством определенных международно-правовых обязательств. Ратифицировав Пакт и Протокол, Республика Беларусь пообещала другим государствам и индивидам в рамках своей юрисдикции признавать определенные Пактом права (данный договор не содержит все возможные права человека, в нем приводится перечень базовых гражданских и политических прав — право на жизнь, свобода выражения мнений, свобода собраний и так далее), уважать, защищать и реализовывать их.

Ратификацией Факультативного протокола Беларусь признала компетенцию КПЧ как органа, контролирующего исполнение государствами обязательств по Пакту, принимать индивидуальные жалобы от лиц, утверждающих, что государство нарушило их права, рассматривать такие жалобы и выносить свои соображения. Получается, после ратификации Протокола беларусы и иные лица, утверждающие, что государство нарушило их права, обратившиеся (безуспешно) ко всем релевантным и потенциально эффективным средствам правовой защиты в Беларуси, могли обратиться с жалобой к Комитету.

Комитет не является судом, но процедура рассмотрения жалобы напоминает судебную с оцениванием аргументов обеих сторон (жертвы и государства — предполагаемого нарушителя), вынесением решения и рекомендации о возможности выплаты компенсации в случае признания нарушения со стороны государства. Татьяна называет обращение к Комитету «возможностью восстановления справедливости в квазисудебном порядке».

Как уже было сказано выше, ратификация международного договора означает готовность государства в добровольном порядке принять на себя предусмотренные в нем обязательства. Беларусь, в числе прочего, является участницей и Венской конвенции о праве международных договоров, а значит, разделяет справедливость написанного в статье 27 Конвенции: «Участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора.» Венскую конвенцию, в отличие от вышеупомянутого Протокола, Беларусь не денонсировала. Потому ответ с точки зрения международного права однозначен: ссылаться на положения внутреннего законодательства в оправдание нарушений международных договоренностей запрещено. Более того, когда государство берет на себя обязательства (в частности, в области защиты прав человека) предполагается, что оно разумно оценивает свою способность данные обязательства исполнять — в том числе совершенствовать национальное законодательство в случае необходимости. Принимая обязательства по защите людей с инвалидностью, государство должно задуматься о том, какие законодательные и институциональные изменения влечет добросовестное их исполнение, как привести свое регулирование в соответствие с ратифицируемым актом. Простая ратификация в отсутствие каких-либо действий для исполнения взятого обязательства впоследствии может обернуться констатацией нарушений — что логично, если и другие государства, и граждане страны-участницы договора ожидают от нее поведения, соответствующего международному акту. В таких случаях ссылки на национальное законодательство, находящееся под полным контролем государства и противоречащее при этом его же международным обязательствам, неправомерны.

В целом, авторитарным государствам свойственно ограждать себя от международных институтов и механизмов, с которыми они уже должны взаимодействовать в силу взятых ранее международных обязательств. Понятие суверенитета — важное само по себе — в таких случаях является инструментом для манипуляций. Обязательства по защите прав человека сами по себе не входят в противоречие с государственным суверенитетом в случае, если были взяты государством добровольно — причем не вопреки, но вследствие его способности быть полноправным субъектом международных отношений, иметь права и нести обязанности.

Комитет как механизм, контролирующий исполнение государством своих обязательств в конкретных делах, не ищет непосредственно «виновных» в произошедшем индивидов, но, скорее, устанавливает дисфункцию в государственных процессах и институтах — в законодательстве, правоприменительной практике — поскольку само обязательство уважать, защищать и реализовывать права человека лежит именно на государстве, констатировать нарушение можно лишь в отношении самого государства, не обеспечившего исполнение своего обязательства — будь то посредством введения дискриминационного законодательства или непроведения расследования убийства.

Для жертв нарушений и сообщества Комитет, помимо средства восстановления справедливости и возможности быть услышанным, предоставляет площадку для формальной фиксации имеющих место в данном государстве практик через призму историй отдельных лиц — своего рода сторителлинг — которому, при этом, дается экспертная правовая оценка. Это важное свидетельство настоящего времени, позволяющее «не превращать трагедии в статистику», не дающее отдельным голосам жертв затеряться в общем сложно воспринимаемом массовом потоке нарушений.

Во-первых, в течение долгого времени Комитет будет рассматривать жалобы, поданные беларусами до 8 февраля. Их много, только регистрация может занять месяцы, а их рассмотрение — годы, и к этому нужно быть готовыми. Все это время будет продолжаться взаимодействие Комитета с государством, с предполагаемыми жертвами нарушений.

Во-вторых, остается возможность взаимодействия с Комитетом как договорным органом, для которого Пактом (участницей которого Беларусь — напомним — все еще является) предусмотрены и другие полномочия. В частности, государства обязаны регулярно взаимодействовать с Комитетом посредством предоставления докладов о выполнении ими обязательств по Пакту. Негосударственные акторы могут предоставлять альтернативные доклады со своим видением ситуации.

Для взаимодействия доступны и другие договорные органы — в том числе Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин, распространяющий компетенцию рассмотрения индивидуальных жалоб на Беларусь. В системе ООН имеются и площадки, не связанные с выполнением квазисудебных функций: тематические мандаты (Рабочая группа по произвольным задержаниям (здесь можно найти информацию о том, как воспользоваться данным механизмом), Рабочая группа по насильственным или недобровольным исчезновениям, Специальный докладчик по вопросу о независимости судей и адвокатов), страновые мандаты (Мандат УВКПЧ по рассмотрению вопроса о положении в области прав человека в Беларуси). Такие органы и мандаты не вправе выносить обязывающие государство решения, однако они могут готовить рекомендации, повышать осведомленность о ситуации посредством публичных заявлений, взаимодействовать с государством публично и непублично. Формат деятельности Рабочей группы по произвольным задержаниям, к примеру, также позволяет доносить информацию об отдельных жертвах нарушений, конкретных обстоятельствах их задержаний. Важность деятельности УВКПЧ можно проиллюстрировать опубликованным в марте 2023 года докладом о ситуации в Беларуси, в котором на официальном уровне отмечается, что отдельные нарушения государства могут приравниваться к преступлениям против человечности. Совет по правам человека ООН проводит Универсальный периодический обзор, в рамках которого регулярно оценивается выполнение государством обязательств в области прав человека, предлагаются рекомендации для улучшения ситуации (доклад о ситуации в Беларуси был рассмотрен в 2020 году).

В рамках ОБСЕ функционирует Московский механизм — в том числе, в отношении Беларуси; в 2020 году был подготовлен доклад о ситуации с правами человека в стране после президентских выборов.

Со всеми этими механизмами можно взаимодействовать путем реагирования на запросы по предоставлению тематической информации (здесь можно отслеживать дедлайны запросов различных механизмов в области защиты прав человека), участия в формировании альтернативных государственным докладов о положении дел.

Кроме того, остается возможность публичных высказываний и взаимодействия с другими акторами — например, в технологической сфере, сфере бизнеса и прав человека: возможна адвокация в связи с распространением на таких площадках, как YouTube и Telegram, «покаянных видео», нарушающих права задержанных лиц, информирование бизнеса об инструментах цифрового авторитаризма, которыми пользуются беларусские власти.

Прояснение ситуации с правами человека через призму индивидуальных кейсов более чем уместно; более того, обращение, к примеру, к Специальной докладчице по правозащитникам с описанием индивидуальных историй, информации о видах преследования, с которыми столкнулся конкретный человек, будет более эффективным. Тему «экстремизма» целесообразно поднимать как на уровне общих утверждений о законодательстве, которое становится все более разветвленным и обширным (в качестве репрессивных инструментов задействуются даже акты, которые ранее были «нейтральными», что формирует своего рода репрессивную экосистему), так и на уровне индивидуальных последствий применения громоздкой системы.

В целом, всем заинтересованным акторам важно помнить о следующем: во-первых, даже в отсутствие возможности подавать индивидуальные жалобы в Комитет по правам человека, можно продолжать взаимодействие с Комитетом как минимум в рамках рассмотрения уже поданных жалоб — в частности, адвокации в пользу применения более мягкого подхода в оценке приемлемости для жалоб, при составлении которых объективно затруднительно было привести требуемые Комитетом документальные подтверждения исчерпания всех внутренних средств правовой защиты в силу особенностей беларусского процессуального законодательства и угрозы преследования лиц, которые могут запрашивать подобные документы.

Во-вторых, остаются доступными многие другие площадки и механизмы, во взаимодействии с которыми можно проявлять креативность и искать точки соприкосновения между интересующими международных акторов вопросами и беларусскими практиками.