1. Нарушение положений ст. 6 Конвенции Заявитель настаивал на том, что выездная сессия суда не могла считаться беспристрастным судом и судьи должны были взять самоотвод.
В поддержку своей позиции заявитель ссылался на критерий объективной беспристрастности, установленный практикой применения ст. 6 Конвенции Европейским судом. Практикой Суда было установлено следующее: ведущим принципом при решении вопросов об оскорблении суда являлось то, что судья не должен рассматривать и выносить решение об оскорблении суда, совершенном в отношении него самого, если по обстоятельствам дела это может повлечь подозрение в небеспристрастности. Таким образом, если имеют место быть объективно оправданные сомнения в беспристрастности судьи, он должен быть отстранен.
Заявитель обращал внимание на следующие факты дела:
· судьи охарактеризовали его слова как оскорбление сразу после того, как они были сказаны, и до выслушивания его заявления или предоставления ему возможности дать ответ;
· когда один из членов суда предложил заявителю осмотреть передаваемую записку, другой член суда вмешался, заявив, что у заявителя «нет никаких прав» на это и что его поведение «совершенно неприемлемо»;
· заявитель был признан виновным прежде, чем получил возможность себя защищать. Ему было дано слово, но лишь в целях смягчения приговора;
· не было предпринято попыток детально сформулировать обвинение или дать заявителю должную возможность объясниться. В частности, заявителю не было объяснено, что судьи восприняли слово «ravasakia» в значении «любовная записка», а не просто «записка», хотя последнее признается альтернативным (и гораздо менее оскорбительным) значением слова, упомянутого во всех крупных словарях. Также ему не было сообщено, что судьи сочли его поведение намеренно угрожающим. Все эти вопросы были заявлены как доказанные факты, когда суд оглашал приговор;
· потеря судом объективного взгляда подтвердилась гиперболизированным языком, который был использован при оглашении приговора.
Заявитель утверждал, что, учитывая обстоятельства по делу, тот факт, что рассмотрение оскорбления, вынесение приговора и определение наказания производились тем же судьей, в присутствии которого было предположительно совершено оскорбление, вызывает объективно обоснованные сомнения в беспристрастности суда.
2. Нарушение положений ст. 10 Конвенции Заявитель утверждал, что главная обязанность адвоката в уголовном процессе – защищать своего клиента без опасений, в соответствии со своими профессиональными взглядами. Следовательно, когда адвокат добросовестно действует исходя из профессионального долга, даже самое малое уголовное наказание может быть применено лишь в исключительных случаях. Соответственно, наказание в виде лишения свободы должно налагаться за тягчайшие случаи оскорбления суда.
Заявитель отметил, что спорные выражения были им использованы в целях наилучшей защиты интересов своего клиента. Он не отказался подчиняться приказу суда, не лгал и не вводил суд в заблуждение, не употреблял в зале суда ненормативной лексики. Претензии были предъявлены внутри суда, а не вне его и не в прессе. Заявитель не произносил фраз исключительно оскорбить судей или поставить под сомнение их честность и беспристрастность. Он выдвинул жалобу в сильной и эмоциональной манере касательно ограничения судом его метода проведения перекрестного допроса и касательно того, что судьи разговаривали и передавали записки вместо того, чтобы уделять внимание показаниям. Заявитель также утверждал, что его заявление было спонтанным (то есть было сделано в ходе напряженного судебного разбирательства и заняло несколько минут). До этого судьи не имели оснований жаловаться на поведение заявителя в ходе процесса. Заявитель обратил внимание на тот факт, что ему не были вынесены предварительные предупреждения, которые он проигнорировал. Заявитель считал необходимым учесть его длительную и незапятнанную карьеру в Коллегии адвокатов Кипра в течение 40 лет.
Заявитель настаивал на том, что данное поведение суда и последующая санкция могут нанести ущерб интересам защиты клиента и наказание в виде тюремного заключения в данном деле наносит серьезный удар по отношениям «адвокат – подзащитный» и является противоправным препятствованием осуществлению им права на свободу выражения мнения, закрепленного в ст. 10 Конвенции.